"Джин Уэстин. Разбойник и леди Анна " - читать интересную книгу автора

- Это оттого, что я почти достигла места назначения, славный доктор, но
я отправляюсь к дяде этой же ночью. Ждать слишком опасно. Вы не знаете
Эдварда, как знаю его я. Ваше христианское милосердие может поставить под
удар и вас, и вашего сына.
Доктор Уиндем не стал с ней спорить, хотя едва ли можно было
заподозрить его в христианском милосердии или благотворительности, когда
речь шла об Анне. Уиндему была невыносима мысль о том, что скоро он
расстанется с Анной. Полжизни он высмеивал идеал женской красоты и теперь
расплачивается за это.
- По крайней мере, миледи, - сказал он, умоляюще простирая к ней
руки, - разрешите мне проводить вас до дома вашего дяди. Говорят, в Лондоне
живет не менее полумиллиона душ. И готов поспорить, что большинство из них
пойдут после смерти прямиком в самый низший круг ада.
- Я принимаю ваше любезное покровительство с радостью, мой добрый
доктор.
Анна присела перед ним в глубоком реверансе, каким могла бы почтить
короля, и Уиндем подумал, что ничего прекраснее в своей жизни не видел.
К тому времени, когда они причалили к берегу, стража уже прошла
дозором.
- Девять часов вечера, и все спокойно, - выкрикнул один из стражников,
высоко подняв руку с горящим факелом. Его голос преследовал их, пока он
перечислял число смертей, приключившихся в этом приходе.
- Сегодня погребено четырнадцать человек. Один погиб от глистов,
другой - от воспаления в кишках и двенадцать от чумы. Да пребудет с ними
всеми милосердие Господне.
"И с нами", - подумала Анна.
Оказавшись за пределами света факела, они стали ощупью пробираться по
узким грязным улочкам в Чипсайд мимо сочащихся нечистотами сточных канав,
мимо Милк-лейн к собору Святого Павла при скудном свете корабельного фонаря,
который доктор прихватил с собой.
- Я думала, слухи о чуме преувеличены, - сказала Анна, - но поглядите,
доктор, на всех дверях кроваво-красные распятия.
Они повстречали констеблей с хлебом, оставлявших по караваю возле
каждого помеченного дома. У одной двери мертвец с белым лицом, застывшим в
предсмертном крике протеста против тьмы, в которую он погружался, сидел,
прислонившись спиной к стене, в ожидании повозки, которая должна была
доставить его к общей могиле, где хоронили умерших от чумы, которым
предстояло остаться неизвестными и неоплаканными. Это было все, что живые,
возможно, с чувством стеснения и скорби, могли сейчас сделать для него,
прежде чем разделят его безвестную судьбу.
Анна в ужасе уставилась на тело и смотрела на него до тех пор, пока
доктор не потащил ее за руку дальше.
- Смерть не есть зло, она естественное явление, - сказал доктор. - Даже
моя дорогая миссис Уиндем сошла в могилу через час после того, как
разрешилась от бремени.
- Соболезную вам.
- Зло таится в живых, леди Анна. В прошлом году я был в Амстердаме, где
чума унесла более двадцати тысяч. Стыдно сказать, но врачи бежали из города,
как и здесь.
- А как поступите вы? - спросила Анна.