"Патриция Вентворт. Мисс Силвер приехала погостить ("Мисс Силвер") " - читать интересную книгу автора

помощи. Она не знала, есть ли в мире другие слова. Они были в ее мыслях,
они стучались в крови, но она не знала, срывались ли они с губ, или
достигали его беззвучно, одним лишь наплывом любви и утешения.
- В чем дело, дорогой?
- Не отпускай меня.
- Карр, что случилось?
И он рассказал, подняв голову, произнося слова почти шепотом, как
будто у него не осталось дыхания, и ему приходилось преодолевать себя.
- Тот человек... я говорил тебе... который увез Марджори... и бросил
ее... я видел его фото... в газете. Это Джеймс Лесситер.
Она выдохнула:
- Что ты сделал?
- Ничего... я думал, что сделаю, если там останусь.
Холодный страх сковал Элизабет.
- Что произошло?
- Генри Эйнджер принес Рете газеты. Мы с Фэнси их смотрели, Рета вышла
к телефону. Я увидел фото этого человека, а под ним подпись: Джеймс
Лесситер. Я говорил тебе, что у Марджори была его фотография,- такая же.
Вошла Рета. Я спросил ее: это Джеймс Лесситер? Она сказала "да", и я ушел.
Если б я его встретил, ему бы не остаться в живых... Я ходил и ходил, не
знаю как долго.
Она посмотрела на дедовские часы, которые тикали тихо и торжественно.
- Скоро полдесятого.
- Не мог же я идти сюда целый час... Хотя наверное... Наверное, я
пошел в другую сторону, но потом подумал о тебе. После этого только и
мечтал о том, чтобы попасть к тебе. Какой я дурак...
- Это не важно.
Ему пришло в голову, что в ее словах содержится суть их
взаимоотношений. Не важно, что он говорит или делает, что другие скажут или
сделают, уйдет ли он и забудет, или вспомнит и вернется, дождь или солнце,
день или ночь, год начинается или кончается,- соединяющая их связь
остается. Он только и смог сказать: "Да, это не важно",- и снова опустил
голову ей на плечо. Чувство, терзавшее его последний час, утихло, стало
казаться чем-то далеким. Наступила минута покоя. Они долго молчали, не
замечая времени.
Наконец она спросила:
- Кто-нибудь знает, где ты? Они будут волноваться.
Мир Элизабет вернулся в норму. В нем ожили другие люди - Рета Крей,
которая сейчас ужасно беспокоится, Джонатан Мур, который скоро должен
прийти, наигравшись в шахматы с доктором Краддоком. Она встала, пошла на
кухню поставить чайник, начала выполнять какие-то мелкие домашние дела, как
будто они и были выражением любви и заботы. Это был самый счастливый час в
ее жизни. Получить то, что потеряла, что не надеялась найти, иметь
возможность отдать все нерастраченное - это такая радость, что не выразить
словами.
Карр тоже молчал. Он проделал долгий путь - не две с половиной мили из
Меллинга, а пять лет, пройдя которые, вернулся в этот дом. Когда она
сказала: "Тебе надо идти",- он положил руки ей на плечи и прошептал:
- Элизабет...
- Карр...