"Ирвин Уэлш. Преступление (Crime)" - читать интересную книгу автора

И тут Тоул добавил:
- И Даги Гиллмана не забудь.
Воздух из легких полез обратно. Несколько лет назад ты крупно повздорил
с Гиллманом на личной почве; сейчас именно последнее обстоятельство не дало
тебе возразить. Мало ли кого вы не поделили - на рабочий процесс это не
повлияет.
Ты взял Хэрроуэра и еще одного надежного полицейского, Кении Маккейга
(с выходного его вытащил). Принял командование и официально начал следствие.
Маккейг и Хэрроуэр продолжали обход потенциальных свидетелей. Нотмен
просматривал видеозапись наблюдения за скоростным режимом, брал на заметку
все белые фургоны, в соответствующее время зафиксированные в районе шоссе
Карр, выяснял регистрационные номера, проверял владельцев по базе данных
бюро аренды автомобилей в Суонси. Драммонд и Гиллман с криминалистами
прочесывали каждый дюйм участка шоссе Карр, где в последний раз была
замечена Бритни. Гиллман, патрульный старой закалки, не блистал познаниями
ни в судебной экспертизе, ни в информационных технологиях, но невозмутимо
выполнял твои указания.
Сам же ты занялся "реестром" - базой данных насильников. Проверял, кого
не было в городе, кто освобожден условно-досрочно, кто под надзором; кто
проходит как особо опасный и кто как "завязавший". В ту среду, "листая" на
экране фото анфас и в профиль (над Кассл-Хиллом сгущались тучи, забрызгал
дождик), ты свободной рукой набрал Труди и сообщил, что опоздаешь в
"Филмхаус". В "Филмхаусе" же буркнул: "Извини, милая, дел по горло. Еще и
погода не способствует".
Труди, кажется, не огорчилась.
- Слава богу, мы летим в Майами. Есть о чем помечтать!
Но ты ни о чем не мечтал. Со звонка Хэрроуэра твоя тревога только
усиливалась. Ты не первый день в полиции; ты определяешь зло не только как
наличие грязи, но и как отсутствие добра. Опыт научил тебя, что единственное
несчастье, горшее, чем насильственная смерть близкого человека, - это
пропажа близкого человека, пропажа без вести, с концами. Это пытка
неопределенностью, когда сердце подпрыгивает на каждый стук в дверь, на
каждый телефонный звонок. Несчастных выдает отчаяние в глазах, привычка в
любой толпе поспешно и жадно прощупывать лица. Можно уговорить себя, что
смерть близкого человека была неизбежна; много труднее подавить крик
упорствующей души. Он жив, кричит душа; но вернется ли он? Для тех, кто
побывал в преддверии ада, любые вести, не важно, насколько тяжелые,
предпочтительнее нескончаемого ожидания, желаннее неумирающей надежды. Ты
уже видел, как мать-одиночка Анджела Хэмил медленно вязнет в безумии.
К вечеру среды сомнений не осталось: Бритни похищена. В четверг Тоул
решил дать делу огласку. Ситуацию изменить нельзя, новости - можно и нужно.
В очередном выпуске эдинбургской "Ивнинг ныос" появилась фотография румяной
улыбающейся девочки, девочки, которой суждено было перейти в категорию
символов. У родителей щемило сердце, каждого незнакомца провожали
подозрительные взгляды. В прессе склонялся эпитет "ангелочек". Ты слышал его
и от деда похищенной.
Коммутаторы в полицейском участке, как обычно в таких случаях, дымились
от соболезнований домохозяек, откровений отморозков и домыслов
благонамеренных, но по большей части взявших ложный след обывателей.
Предчувствие было неотвратимо, как эпидемия. Что бы члены следственной