"Герберт Уэллс. Морская дама. Узор лунного света" - читать интересную книгу автора

На первых порах Морская Дама крайне сдержанно встретила его мягкие,
но настойчивые расспросы; однако позже она, насколько я понимаю, время от
времени с радостью давала волю откровенности. "Ясно, - пишет мой
троюродный брат в одной из своих записей, - что прежние представления о
подводной жизни как о постоянных хороводах среди коралловых зарослей,
перемежающихся расчесыванием волос при лунном свете на прибрежных скалах,
нуждаются в весьма серьезном пересмотре". Если говорить о литературе,
например, то они имеют в своем распоряжении все то же, что и мы, и
вдобавок располагают неограниченным досугом для чтения.
Последнее обстоятельство - неограниченный досуг - Мелвил настойчиво
подчеркивает и заметно ему завидует. Образ русалки, которая раскачивается
в гамаке из водорослей, держа в одной руке книжку из тех, что священники
называют "модными романами", а в другой - фосфоресцирующую рыбу в
шестнадцать свечей, может несколько противоречить нашим представлениям о
жизни в морских глубинах, однако он, безусловно, куда более соответствует
ее рассказам. Нет такого места, куда не проникал бы Прогресс, и даже среди
бессмертных заметны веяния Современности. Даже на Олимпе, должно быть,
существует Партия Прогресса, и какой-нибудь новый Фаэтон ратует за то,
чтобы заменить отцовских коней неким солнечным двигателем собственного
изобретения. Когда я высказал это Мелвилу, он, уставившись в огонь камина
в моем кабинете, произнес: "Ужасно! Ужасно!" Бедный Мелвил...
Она много рассказывала ему о том, что читают в глубинах моря.
Разумеется, книг "там, внизу" не печатают, да и новинки, на которых еще не
успела высохнуть типографская краска, туда не попадают, потому что краску
тут же смоет вода, - так она объясняла. Однако почти вся сухопутная
литература, по словам Мелвила, тем или иным путем до них доходит. "Мы в
курсе", - говорила она В сущности, это обширный круг читательской публики,
и в последнее время там настойчиво стараются расширять свою огромную
подводную библиотеку, вечно носимую течениями. Источники ее пополнения
разнообразны и иногда несколько причудливы. Много книг находят в
затонувших судах. "Неужели?" - переспросил Мелвил. "Да, в среднем по одной
книге на каждое", - подтвердила Морская Дама. Романы и журналы постоянно
роняют с пассажирских судов, их уносит в море ветер, а иногда хотя это
оказываются, как правило, не самые ценные приобретения - намеренно швыряют
за борт. Случается, что выбрасывают после прочтения и незаурядные книги.
(Мелвил сам читатель разборчивый и раздражительный, и это, несомненно,
было ему хорошо понятно.) Кроме того, время от времени с курортных пляжей
уносит в море литературу более легкого сорта. А как только утихает шум
вокруг наших великих Популярных Романистов, уверяет Мелвил, библиотеки
избавляются от лишних экземпляров их последних произведений, от которых
отказываются больницы и тюрьмы, оставляя книги на берегу в пределах
досягаемости прилива.
- Многие этого не знают, - заметил я.
- Они-то знают, - сказал Мелвил.
Пляжи приносят им и иную добычу. Молодые пары, которые, как
выразилась Морская Дама, "сначала посидят, а потом начинают налезать друг
на друга", довольно часто оставляют после себя, уходя, прекрасные
произведения новейшей литературы. Особо ценное собрание книг на английском
языке, оказывается, есть в глубинах Ла-Манша: там собрана почти полная
"Библиотека Таухница" (собрание перепечаток произведений английских и