"Герберт Уэллс. Кстати о Долорес" - читать интересную книгу автора

изданном шинной фирмой "Мишлен".
Я покатил по набережной Вилены, и на развороте, перед самым въездом на
мост, меня задержал необычайно благообразный регулировщик. Я настолько
уважаю ажанов, что по первому мановению белой палочки беспрекословно
торможу и готовлюсь покорно выслушать назидания, которыми меня, грешного
нарушителя, осчастливит представитель власти. Но ажан, подойдя ко мне, с
обворожительной улыбкой попросил прощения за свою оплошность. Ему
показалось, видите ли, что на переднем бампере моей машины нет номерного
знака, но тут же выяснилось, что это солнце ослепило его на миг и помешало
ему разглядеть номер. Он вновь взмахнул своим белоснежным жезлом - на этот
раз уже разрешающе; я и мой "вуазен" радостно поклонились ему и двинулись
в дальнейший путь.
Словом, в этот день все складывалось как нельзя более замечательно и
чудесно.
"Отель Модерн", правду сказать, не был слишком уж современен, но, во
всяком случае, там была ванна, а мне ведь отчаянно хотелось иметь
отдельную ванную; горничные в отеле были молоденькие, смешливые и весьма
легко впадающие в панику, а функции механика в гараже выполняла пожилая
особа в черной шляпке чепчиком. Интересно, надевает ли она синий
комбинезон, когда принимается за работу. Слава богу, до этого не дошло -
мой "вуазен" уже не нуждался в ее попечениях. Итак, я выпил чаю, а потом,
приобретя городской вид, то есть надев крахмальный воротничок и нацепив
галстук, отправился осматривать город Ренн.
Затрудняюсь объяснить, почему, хотя мне самому это вполне понятно,
старый город Ренн в тот вечер показался мне пристанищем и вместилищем
человеческого счастья; почему это, именно здесь, именно в этот час, я
вполне осознал всю ценность и значимость босуэлловских элементов своей
натуры. С непривычной ясностью я понял, что единственным здоровым и
приятным образом жизни является существование на босуэлловский лад. Все
проблемы и заботы, всплывающие в моем мозгу или до срока таящиеся в
глубинах подсознания и еще не сформулированные мною, я сочетал и выразил в
одной-единственной фразе: "Следует развлекаться, рассеиваться, следует
отвлекаться от забот, непременно следует сохранять душевный покой".
Я повторил это про себя несколько раз. Более того, я даже решил
сочинить новую молитву господню. Скажем, такую: "Хлеб наш насущный даждь
нам днесь, и даждь нам все, что хочешь, но еще сотвори нас по образу и
подобию Босуэлла; поутру и денно и нощно дай нам жить впечатлениями мира
сего, но не введи нас во искушение и позволь нам забыть о сумрачных недрах
вещей земных..."


2

Ренн - это город поразительно завершенный. Он решительно никуда не
торопится и вообще доволен собой. От него веет блаженным покоем акватинты.
Вместе со всей нашей планетой город Ренн несется в космическом
пространстве со скоростью многих тысяч миль в минуту и с еще более
головокружительной скоростью проносится сквозь время и череду изменчивых
событий. И, однако, ничего об этом не ведает. Все эти дела заботят его
ничуть не больше, чем, скажем, пса, дремлющего на солнышке. Я пошел на