"Герберт Уэллс. Препарат под микроскопом" - читать интересную книгу автора

накинув пальто и намотав на шею шарф, переписывал конспекты лекций или
изучал протоколы вскрытий; потом Торп вызывал его свистком (к жильцам
мансарды хозяйка посетителей не пускала), и они шли бродить по мокрым,
блестящим под лучами газовых фонарей улицам и вели беседы в описанном выше
духе: о существовании бога, о справедливости, о Карлейле и о
преобразовании общества. В пылу спора Хилл обращался не только к Торпу, но
и к случайным прохожим и порой терял нить аргументов, заглядевшись на
хорошенькое, накрашенное личико и поймав на лету многозначительный взгляд.
Наука и Справедливость! Впрочем, не так давно в его жизни появился
третий интерес, и он сам стал замечать, что мысль его то и дело
перескакивает с судьбы мезобластических сомитов и возможных объяснений
бластопоры [отверстие у зародыша животного организма, посредством которого
его полость сообщается с окружающей средой] к темноглазой девушке,
сидевшей в лаборатории впереди него.
Она в отличие от него платила за обучение; чтобы поговорить с Хиллом,
ей приходилось снисходить до него, спускаться с невообразимых социальных
высот. У Хилла душа уходила в пятки при мысли о воспитании, которое она,
вероятно, получила, и об изысканности ее манер. Сперва она обратилась к
нему по поводу каких-то неясностей в строении черепной коробки кролика, и
тут он обнаружил, что, по крайней мере когда дело касается биологии, ему
не приходится краснеть. Потом они, как и все молодые люди, которым нужен
только первый толчок, перешли к общим темам, и пока Хилл донимал ее-своими
социалистическими идеями (какой-то инстинкт удержал его от прямых нападок
на религию), она собиралась с силами, чтобы взяться за его эстетическое
воспитание, как она это про себя называла. Она была годом или двумя старше
его, что, впрочем, никогда не приходило ему в голову.
"Вести ниоткуда" послужили началом взаимного обмена книгами. У Хилла
был нелепый принцип "не тратить времени" на стихи; с ее точки зрения, это
было ужасным недостатком. Как-то в перерыве между лекциями ей случилось
встретиться с ним с глазу на глаз в маленьком анатомическом музее, где
рядами стояли скелеты; он был один и стыдливо ел в сторонке булочку - свой
обычный завтрак. Мисс Хейсман ушла, но тотчас же вернулась и с несколько
таинственным видом подала ему томик Браунинга. Стоя к ней боком, он
неуклюже взял книгу левой рукой, так как правая была занята булкой.
Впоследствии он вспоминал, что слова его при этом прозвучали не очень
внятно и не так непринужденно, как ему хотелось бы.
Это случилось после экзамена по сравнительной анатомии, накануне того
дня, когда служащие наглухо заперли двери колледжа, а студенты разъехались
на рождественские каникулы. Зубрежка и возбуждение перед первым испытанием
временно оттеснили на задний план все остальные интересы Хилла. Как и
другие студенты, он строил догадки о результатах экзаменов и с удивлением
заметил, что никто не считает его возможным претендентом на Гарвеевскую
юбилейную медаль [учреждена в честь Гарвея Уильяма (1578-1657),
основоположника научной физиологии], присуждение которой определялось
исходом этого и еще двух экзаменов. Примерно в это же время Хилл начал
замечать, что Уэддерберн, на которого он до тех пор почти не обращал
внимания, становится его соперником. За три недели до экзаменов Хилл и
Торп по обоюдному согласию прекратили ночные прогулки, а квартирная
хозяйка объявила Хиллу, что за обычную плату она не в состоянии доставлять
ему такую уйму керосина. После занятий в колледже он бродил по улицам,