"Герберт Уэллс. Мистер Скелмерсдейл в стране фей" - читать интересную книгу автора

- Мне, по правде, и видеть ее не хотелось, - последовал ответ.
- Она, должно быть, изменилась?
- Все изменились. Навсегда изменились. Такие стали здоровенные,
неуклюжие. И вроде очень горластые. А когда утром солнце, бывало, встанет,
так мне аж глаза резало.
- Ну, а Милли?
- И видеть-то ее не хотелось.
- А когда увидели?
- Она мне повстречалась в воскресенье, из церкви шла. "Ты где
пропадал?" - спрашивает, а я гляжу - быть ссоре. Мне-то было наплевать,
пусть ссора. Я вроде ее и не замечаю, хоть она тут рядом и говорит со
мной. Словно ее и нет. Сообразить не мог, чем это она мне раньше
приглянулась. Иногда, если подолгу ее не видел, будто возвращалось старое.
А когда увижу, тут словно та, другая, придет и заслонит ее... Ну, да и
Милли не очень-то убивалась.
- Вышла замуж? - спросил я.
- За двоюродного брата, - ответил мистер Скелмерсдейл и некоторое время
пристально изучал узор на скатерти.
Когда он снова заговорил, было ясно, что от первой любви не осталось и
следа, наша беседа вновь возродила в его сердце образ Царицы фей. Он опять
принялся говорить о ней. Он открыл мне необычайные секреты, странные
любовные тайны - повторять их было бы предательством. И вот что казалось
мне самым поразительным во всей этой истории: сидит маленький франтоватый
приказчик из бакалейной лавки, рассказ его окончен, на столе перед ним
рюмка виски, в руке сигара - и от него ли я слышу горестные признания,
пусть теперь уже и притупилась эта боль, о безысходной тоске, о сердечной
муке, которая терзала его в те дни?..
- Не ел, - рассказывал он. - Не спал. В заказах ошибался, сдачу путал.
Все о ней думал. И так по ней тосковал! Так тосковал! Все там пропадал,
чуть не каждую ночь пропадал на Олдингтонском Бугре, часто и в дождь.
Брожу, бывало, по Бугру, снизу доверху облазал, кличу их, прошу, чтобы
пустили. Зову. Чуть не плачу. Ополоумел от горя. Все повторял, что, мол,
виноват. А по воскресеньям и днем туда лазал и в дождь и в ведро, хоть и
знал не хуже вашего, что ничего днем не выйдет. И еще старался там уснуть.
Он неожиданно замолчал и отхлебнул виски.
- Все старался там уснуть, - продолжал он, и, готов поклясться, у него
дрожали губы. - Сколько раз хотел там уснуть. И, знаете, сэр, не мог - ни
разу. Я думал: если там усну, может, что и выйдет... Но сижу ли там,
бывало, лягу ли - не заснуть, думы одолевают и тоска. Тоска... А я все
хотел...
Он тяжело вздохнул, залпом допил виски, неожиданно поднялся и,
пристально и неодобрительно разглядывая дешевые олеографии на стене у
камина, стал застегивать пиджак. Маленький блокнот в черной обложке, куда
он заносил ежедневно заказы, выглядывал, у него из нагрудного кармана. Он
застегнулся на все пуговицы, похлопал себя по груди и вдруг обернулся ко
мне.
- Ну, - сказал он, - пойду.
Во взгляде, во всем его облике сквозило что-то такое, чего он не мог
передать словами.
- Заговорил вас совсем, - промолвил он уже в дверях, слабо улыбнулся и