"Герберт Уэллс. Остров Эпиорниса." - читать интересную книгу автора

Половину времени я проводил, стоя по шею в лагуне, а другую половину -
наверху, на пальмах. Однажды пальма оказалась недостаточно высокой, и когда
моя птица настигла меня там, ну и полакомилась она моими икрами! Положение
стало совершенно невыносимым. Не знаю, пробовали ли вы когда-нибудь спать
на пальме. У меня были ужаснейшие кошмары. И какой позор, к тому же! Эта
вымершая тварь бродит по моему острову с надутым видом, словно герцогиня, а
я не имею права ступить ногой на землю. Я даже плакал от усталости и
досады. Я прямо заявил ей, что не позволю такому дурацкому анахронизму
гоняться за мной по пустынному острову. Пусть разыскивает какого-нибудь
мореплавателя своей собственной эпохи и клюет его, сколько вздумается. Но
она только щелкала клювом, завидя меня. Этакая огромная уродина, одни ноги
и шея!
Сколько всё это тянулось, даже не хочется говорить. Я убил бы ее
раньше, да не умел. В конце концов я все же сообразил, как мне ее
прикончить. Так ловят птиц в Южной Америке. Я соединил все свои рыболовные
лёсы, связав их стеблями водорослей и другими штуками, и сделал крепкий
канат, ярдов в двенадцать, даже больше; к каждому его концу я привязал по
куску коралла. На это у меня ушло довольно много времени, потому что
постоянно приходилось то влезать в лагуну, то забираться на дерево - смотря
по обстоятельствам. Затем я быстро развертел этот канат в воздухе, над
головой, и запустил им в птицу. В первый раз я промахнулся, но во второй
раз канат ловко обвился вокруг ее ног и опутал их. Она упала. Я бросал
канат, стоя по пояс в лагуне, и как только птица свалилась на землю,
выскочил из воды и перепилил ей горло ножом...
Мне даже теперь неприятно об этом вспоминать. В ту минуту я чувствовал
себя убийцей, хотя во мне всё так и кипело от злости. Я стоял над ней и
видел, как ее кровь текла на белый песок, как ее могучие длинные ноги и шея
дергались в агонии... Ах, да что там!..
После этой трагедии одиночество нависло надо мной, как проклятье. Боже
мой, вы даже представить себе не можете, как мне не хватало моей птицы. Я
сидел около ее тела и горевал; меня пробирала дрожь, когда я оглядывал свой
унылый риф, на котором царило полное безмолвие. Я думал о том, каким
славным птенцом был этот эпиорнис, когда вылупился, и какие симпатичные,
забавные повадки были у моего Пятницы, пока он не взбесился. Кто знает -
если б я его только ранил, я, вероятно, сумел бы, выходив его, привить ему
дружеские чувства. Если бы у меня была какая-нибудь возможность вырыть яму
в коралловой скале, я похоронил бы его. Мне казалось, что я расстался с
человеком, а не с птицей. Съесть ее я, конечно, не мог бы и поэтому опустил
в лагуну, где рыбки начисто ее обглодали. Я даже не оставил себе перьев. А
потом какому-то типу, путешествовавшему на яхте, в один прекрасный день
вздумалось поглядеть, существует ли еще мой атолл.
Он явился как раз вовремя, потому что мне стало так тошно на этом
пустынном острове, что я только не мог решить, зайти ли мне просто подальше
в море и там покончить со всеми земными делами или поесть зеленых штучек...
Я продал кости человеку по имени Уинслоу, торговавшему поблизости от
Британского музея, а он, по его словам, перепродал их старику Хэверсу.
Хэверс, видимо, не знал, что они исключительно велики. Поэтому они
привлекли к себе внимание только после его смерти. Птице дали имя...
эпиорнис... как это дальше, вы не помните?
- Epyornis Vastus, - сказал я. - Забавное совпадение, ведь именно об