"Стенли Вейнбаум. Марсианская одиссея" - читать интересную книгу автора

нас так: "Мы тр-р-рузья! Ой-ой-ой!" Странные существа!
Мы с Твилом шли по дороге до ближайшей кучи. Эти твари приходили и
уходили и, не обращая на нас никакого внимания, таскали свой груз. Дорога
уходила прямо в глубину по откосу, похожему на заброшенную шахту, и эти
люди-бочонки сновали взад и вперед, приветствуя нас этой своей вечной
фразой.
Я заглянул вниз. Там, где-то в глубине, был свет, и мне захотелось
увидеть, что это такое. Это не было похоже ни на костер, ни на факел, как
вы понимаете, а скорее какой-то искусственный свет, и я подумал, что,
может быть, удастся что-нибудь разузнать о степени развития этих тварей.
Ну и я стал спускаться вниз, а Твил за мной, хотя, однако, не обошлось без
щелканья и кудахтанья.
Свет был странный. Он брызгал искрами и переливался, как наше
северное сияние, но исходил из единственного черного стержня, укрепленного
в стене коридора. Несомненно, это было электричество. Эти твари,
следовательно, были достаточно цивилизованы.
Затем я увидел еще огонь, отражавшийся в чем-то блестящем, но, когда
подошел поближе, оказалось, что это куча сверкающего песка. Я повернул к
выходу, и черт меня побери, если он не исчез!
Наверное, в коридоре был поворот, или же я свернул в боковой ход.
Короче, я пошел обратно в направлении, откуда, как мне казалось, я пришел,
но увидел всего лишь еще один плохо освещенный коридор. Это был настоящий
лабиринт! Вокруг не было ничего, кроме запутанных и пересекающихся
переходов, местами освещенных, а порой мимо сновали эти твари, иногда с
тачками, иногда без.
Ну, вначале я не очень-то обеспокоился. Мы с Твилом ведь совсем
недалеко ушли от входа. Но с каждым шагом мы, казалось, уходили все глубже
и глубже. Наконец я попробовал было пойти за одной из этих тварей с пустой
тачкой, думая, что она выведет нас из этой чепуховины, но она слонялась
совершенно бесцельно из одного перехода в другой. Когда она стала носиться
вокруг столба наподобие челнока, я наконец потерял терпение, швырнул бак с
водой на пол и уселся.
Твил был так же растерян, как и я. Я поднял палец, и он сказал:
"Нет-нет-нет!" - как-то очень уж беспомощно, и от этих туземцев помощи
нельзя было добиться никакой. Они не обращали на нас внимания, только
заверяли нас, что они - друзья, ой-ой-ой!
Господи! Я и не знаю, сколько часов или сколько суток мы там бродили.
Я два раза спал, потому что вконец измучился. Твилу сон вроде бы вообще
был не нужен. Мы пытались идти только по тем коридорам, которые вели
вверх, но они сначала шли вверх, а потом вниз. Температура в этом
идиотском муравейнике была постоянная. Нельзя было отличить день от ночи,
и, после того как я в первый раз уснул, я уже не знал, проспал я час или
тринадцать часов, потому что по часам не мог определить, день это или
ночь.
Мы видели очень много странного. Там были какие-то машины, они ездили
по коридорам, но вроде бы ничего не делали - просто колеса крутятся. И
несколько раз я видел двух этих бочкообразных тварей с маленькой, которая
росла посередине, прикрепленная сразу к обеим.
- Партеногенез! - возликовал Лерой. - Партеногенез почкованием, как
les tulipes!