"Маргарет Уэйс, Трэйси Хикмэн. Рождение Темного Меча ("Темный меч" #1)" - читать интересную книгу автора

подбросило на пять футов. Никто из придворных не посмел и шелохнуться. Все в
ужасе смотрели на чудовищный поток силы. Ванье грохнулся на мраморный пол.
Вытягивая Жизнь, текущую через канал епископа, ослабевшая императрица взяла
у него силу, которой ей сейчас недоставало. Взмыв в воздух, волшебница
повисла над колыбелью своего ребенка. Прозвучали слова заклинания. Раскинув
руки, императрица создала огненный шар, оградив себя и младенца пылающими
стенами.
- Нет! Убирайтесь! - завизжала она, и голос ее обжигал, словно пламя. -
Убирайтесь прочь, ублюдки! Я вам не верю, ни единому вашему слову не верю!
Прочь отсюда! Вы лжете! Мой ребенок прошел Испытания! Он не Мертвый! Вы
просто боитесь его! Боитесь, что он захватит вашу драгоценную силу!
По Прославленному Кругу пробежал шепоток; придворные не знали, куда
деть глаза. Смотреть на епископа было неудобно, ибо вид у него был
совершенно неподобающий: митра валялась на полу, тонзура блестела в лунном
свете, а сам Ванье запутался в церемониальных ризах и никак не мог подняться
на ноги. Некоторые попытались смотреть на императрицу, но глядеть на нее
было просто больно - и еще больнее было слышать ее святотатственные слова.
Сарьон нашел выход из ситуации: он уткнулся взглядом в собственные
башмаки. Ему отчаянно хотелось очутиться за сотню миль отсюда, лишь бы не
видеть этой жалкой сцены. Большинство придворных явно разделяли чувства
молодого каталиста. Теперь, когда они занервничали, оттенки "Плачущего
голубого", тщательно подобранные в соответствии с рангом и статусом каждого,
замельтешили, и казалось, будто по спокойному, безмятежному озеру вдруг
побежала рябь.
В конце концов епископу, с помощью кардинала, удалось встать. Увидев
его побагровевшее лицо, придворные попятились, а многие маги даже спустились
пониже, поближе к полу. Соизволивший наконец обернуться император заметно
побледнел, увидев, насколько разгневан епископ. Когда кардинал вновь
водрузил митру ему на голову, Ванье поправил ризы - он настолько хорошо
владел собой, что оттенок его одеяний ни на миг не изменился, - и, собрав
оставшиеся силы, внезапно перекрыл канал, связывавший его с императрицей.
Пылающий шар исчез. Однако же императрица успела зачерпнуть у епископа
достаточно Жизни и теперь по-прежнему парила над колыбелью; ее хрустальные
слезы падали на ребенка. Ударяясь о крохотную грудь, капли разбивались, и
младенец заходился криком от боли и страха. По коже его поползли тоненькие
струйки крови.
Ванье поджал губы. Все это зашло слишком далеко. Теперь ребенка
придется снова проводить через ритуал очищения. Епископ снова бросил на
императора взгляд, на сей раз не вопросительный, а повелительный, и все
придворные поняли его смысл.
Суровое лицо императора смягчилось. Он подплыл к жене и осторожно
погладил ее по роскошным, блестящим волосам. При дворе поговаривали, что
император без памяти в нее влюблен и ради нее готов на все. Но, очевидно, он
не мог дать ей того, чего она страстно желала, - живого ребенка.
- Епископ Ванье, - проговорил император, не глядя на каталиста, -
возьмите ребенка. Когда все будет сделано, дайте нам знать.
У присутствующих вырвался вздох облегчения. Сарьон прямо-таки услышал,
как люди перевели дух. Оглядевшись, он заметил, что почти все осторожно
подправляют оттенок одежды. Там, где прежде красовались безукоризненные
переливы голубого, теперь то и дело виднелись мелькающие пятна блеклого