"Маргарет Уэйс, Трейси Хикмэн. Огненное море (Врата смерти #3)" - читать интересную книгу автора

когда говорят, что он должен остановиться. Он ест то, что ему дают, судя
по всему, не чувствуя вкуса. Мне кажется, он и камень съест, если ему
дать. Я также думаю, что если его перестанут кормить, он и вовсе ничего не
будет есть - и не почувствует этого.
Много циклов, прошедших с тех пор, как мы вошли в туннели, король не
говорил ни с кем - даже со своим сыном. Теперь он почти все время говорит
- говорит с самим собой, ни к кому не обращаясь. Ни к кому, кого можно
брать в расчет. Большую часть времени он говорит со своей женой - не с
той, что ныне среди мертвых, но с той, прежней, живой и молодой королевой.
Наш король отрекся от настоящего и возвратился в прошлое.
Дела наши шли так скверно, что Совет умолял принца объявить себя
королем. Однако же Эдмунд отказал им. Это был один из немногих виденных
мною случаев, когда принц вышел из себя. Члены Совета отступили перед его
гневом; они были похожи на наказанных детей. Эдмунд прав. По нашим
законам, король остается королем до самой его смерти. Однако же закон не
учитывал возможности того, что король может сойти с ума. Среди нас такого
не случается.
Члены Совета были вынуждены прийти ко мне (я должен признать, что
этот момент доставил мне величайшее удовольствие) и молить меня о том,
чтобы во имя нашего народа я повлиял на решение Эдмунда. Я пообещал
сделать все, что могу.
- Эдмунд, нам нужно поговорить, - сказал я ему во время одного из
вынужденных привалов: мы ждали, пока солдаты расчистят завал на дороге.
Его лицо омрачилось, на нем появилось упорное, упрямое выражение. Я
часто видел его таким в дни его юности - например, когда заставлял его
заниматься математикой, предметом, который он терпеть не мог. Тот взгляд,
который он бросил на меня, пробудил во мне столько дорогих моему сердцу
воспоминаний, что я не сразу сумел собраться с мыслями и начать разговор.
- Эдмунд, - начал я наконец, стараясь говорить суховато и кратко: я
намеревался апеллировать к его разуму, не к его чувствам, - ваш отец
болен. Вы должны встать во главе своего народа - по крайней мере, на
время... - Я поднял руку, предупреждая его гневные возражения:
- На время, до тех пор, покуда Его Величество снова будет способен
вернуться к своим обязанностям. Вы, - прибавил я, - в ответе за свой
народ, мой принц. Никогда за всю историю Кэйрн Телест мы не подвергались
большей опасности, нежели теперь. Неужели вы покинете свой народ в беде,
повинуясь ложному чувству долга и сыновней почтительности? Разве ваш отец
хотел бы этого?
Разумеется, я не стал даже упоминать о том, что именно отец Эдмунда
покинул свой народ. Однако принц понял мои мысли. Если бы я произнес эти
слова вслух, он с гневом отверг бы подобные мысли. Однако же теперь их
подсказала ему его собственная совесть...
Принц бросил взгляд на своего отца - тот сидел на обломке скалы,
болтая со своим прошлым. Я читал в лице Эдмунда озабоченность, тревогу и -
чувство вины. Я знал, что мой удар достиг цели. Я знал, что сейчас должен
предоставить Эдмунда самому себе. Но мне мучительно тяжело было уходить.
"Почему всегда именно я вынужден причинять ему боль, хотя я так люблю
его?" - с горечью размышлял я, направляясь прочь.
В конце цикла Эдмунд собрал всех и объявил им, что теперь он будет их
предводителем, ежели они того пожелают, - но только на время. Он сохранит