"Маргарет Уэйс, Трэйси Хикмэн. Испытание Близнецов" - читать интересную книгу автора

Копилка дней пустеет, и тогда
Из тела дух уходит навсегда.
Но на полях лежит седой туман,
Над крышей бойни - молний свет заблудший,
И постепенно сходит день с ума,
И солнца луч дрожит на тонких сучьях.
- Это значит, что магия вышла из-под контроля, - мрачно объяснил гигант
своему другу. - Чья бы воля ни властвовала над этим лесом, этот человек
буквально висит на волоске. - Он чуть заметно вздрогнул. - Интересно, что мы
увидим, когда доберемся до Башни.
- Если доберемся, - поправил его кендер. - Откуда ты, например, знаешь,
что эти страшные деревья не толкают нас к краю какого-нибудь высокого утеса?
Карамон остановился, тяжело дыша. Жара стала невыносимой, ему не хватало
воздуха, а грубый костыль больно врезался в под мышку. Теперь, когда нагрузка
на раненое колено стала меньше, сустав начал распухать и терять подвижность, а
вся нога горела, как в огне. Карамон чувствовал, что сможет пройти еще совсем
немного, но Тасу ничего не говорил. Его тоже несколько раз вырвало, и это
ослабило действие отравленной дождевой воды, однако жажда сделалась совершенно
нестерпимой. К тому же он действительно не знал, куда их ведут деревья.
Преодолевая сухость в горле, Карамон поднял голову и закричал:
- Пар-Салиан! Ответь мне! Откликнись, или я не пойду дальше! Ответь мне!
Деревья перед ним вдруг раздвинулись, сталкиваясь с громким стуком, а их
скрюченные ветви заходили ходуном, словно при ураганном ветре, хотя ни единое
дуновение не коснулось разгоряченного лица Карамона. Голоса птиц зазвучали все
разом, и их песни, еще недавно столь понятные и различимые, смешались,
превращаясь в жуткую какофонию, хотя гиганту и чудилась в этом пестром хоре
какая-то дикая мелодия, наполнившая его душу страхом и недобрыми
предчувствиями.
Даже кендер был слегка встревожен и подошел к Карамону поближе (на случай,
если гиганту понадобится моральная поддержка), однако бывший гладиатор стоял
твердо, решительно вглядываясь в беспросветный мрак и не обращая никакого
внимания на царивший кругом хаос.
- Пар-Салиан!!! - крикнул он еще раз. И вдруг он услышал ответ - высокий,
тонкий вопль.
От этого звука у Карамона мурашки побежали по спине. Пронзительный крик
вспорол темноту, заставив его позабыть о жаре и заглушая скрип деревьев и
птичий галдеж. Гиганту показалось, что в этом жутком вопле отразились весь ужас
и боль умирающего мира, прозвучавшие как его предсмертный вопль.
- Клянусь всеми богами! - выдохнул Тассельхоф и вцепился в ладонь гиганта
(чтобы тому было не так страшно). - Что это было?
Карамон не ответил. Он каким-то образом чувствовал, что гнев Вайретского
леса нарастает, смешиваясь с угнетающим страхом и неизбывной печалью
обреченного существа. Мощные стволы столпились за их спинами, словно торопя,
понукая не медлить и идти вперед.
Далекий крик продолжался ровно столько времени, сколько может кричать
живое существо; затем он прервался, словно для того, чтобы человек - если это
был человек - мог набрать в легкие побольше воздуха для нового крика. Гигант
старался не прислушиваться к этим звукам, но по лицу его текли капли холодного
пота, а по спине бегали мурашки.
И все же он вышел вперед, а верный Тассельхоф старался не отставать.