"Александр Васильев. В начале дня " - читать интересную книгу автора

сказала:
- Сорите деньгами, о завтрашнем дне не думаете?
Тамара беспечно махнула рукой. А Петр пропел: "Живем мы весело сегодня.
А завтра будет веселей!"
Вот и поговори с такими. Теща только вздыхала: они с отцом начинали
свою семейную жизнь по-другому. Но вспомнив молодость, Екатерина Авраамовна
невольно призналась себе, что хвалиться-то ей, собственно, нечем. Что она
видела тогда, после гражданской? Голод, разруху, беспризорников. И заботы,
заботы - чем накормить мужа, чем прикрыть наготу. Достаток пришел потом,
после, когда самые лучшие годы остались позади. Ее жизнь ограничилась
стенами дома, своим двором на тихом Доломановском.
Но она недаром жила ради детей! Теперь может быть спокойна: ее Тамара
счастлива, так счастлива, как никто не ожидал. Она и Петр живут душа в душу,
дай бог всем так жить. Ну, а насчет непрактичности, легкомыслия - пусть пока
попрыгают. Жизнь еще длинная - остепенятся!
Понравился Екатерине Авраамовне и город. Чистый, на тротуарах спать
можно. Дома старинные, с резными дверями, с железными решетками, крепкие,
время словно не коснулось их. На балконах ящики для цветов, глухие стены
увиты плющом. Правда, много церквей и почти во всех служба идет - это как-то
непривычно, ощущение такое, будто смотришь фильм из прежней жизни.
Повстречаются на улице двое мужчин, еще молодых, приподнимут шляпы и скажут:
"Слава Христу!" Чудно! И здесь же бегут в школу ребятишки в пионерских
галстуках, маршируют с песнями красноармейцы, красуются на доске Почета
стахановцы-ударники.
Край страны! "Хотите, мама, посмотреть, где кончается Советский
Союз?" - спросил как-то зять. Дал ей и Тамаре пропуск на набережную Сана.
Было воскресенье, над городом плыл колокольный звон, заглушаемый
репродукторами. По радио передавали музыку, и чем ближе к границе - тем
громче звучала она. "Броня крепка и танки наши быстры!" - гремело над рекой.
Екатерина Авраамовна с любопытством разглядывала противоположный берег.
Дома, как дома. Люди, как люди. Прогуливаются по набережной, цветочницы с
большими корзинами продают подснежники, изредка с веселым цоканьем проедет
извозчик в кожаной безрукавке и шляпе с перышком. "А где же граница?" -
спросила мать у Тамары. Та показала на узкую белую полоску посредине моста.
На самой реке никаких знаков - ни колышков, ни флажков.
Нет, граница ей представлялась другой, таинственной и неприступной,
закованной в камень или железо. То, что она увидела, разочаровало ее, но и
успокоило. Раз там так тихо и мирно, не видно ни пушек, ни танков, значит,
пока нечего и волноваться.
А уехать пришлось все же с тяжелым сердцем. За день до отъезда
Екатерина Авраамовна с дочерью пошли в кино. В фойе, перед сеансом, к ним
подошла невысокая миловидная женщина лет тридцати, жена начальника штаба
комендатуры Бакаева. Поговорили о том, о сем, а когда входили в зал, то
Бакаева взяла ее под руку и тихо сказала: "Дочь заберите с собой в Ростов,
мой вам совет. Понимаете?" Мать испуганно кивнула и весь сеанс думала над
тем, что могли бы означать эти слова.
Петр вернулся домой, как обычно, поздно, в десятом часу. Сбросил с себя
форму, умылся, напевая, облачился в легкий спортивный костюм, сел ужинать.
- Петя, - тихо спросила теща, когда Тамара ушла в другую комнату. -
Скажи, как по-твоему, скоро будет война?