"Александр Васильев. Медыкская баллада " - читать интересную книгу автора

"товарищу".
Я хотел сразу перейти к делу и спросить, действительно ли она положила
цветок на заброшенный дот? Однако сейчас, глядя на лицо женщины, еще не
старое и не потерявшее привлекательности, но бледное и грустное, почему-то
не решился произнести заученную фразу.
- Видите ли... нас привели к вашему дому следы на снегу... И мы решили,
что это, может быть, ваши следы...
Женщина печально улыбнулась и закивала головой.
- Да, это я ходила. Сегодня ведь первое декабря, я всегда туда хожу
первого и семнадцатого числа каждого месяца.
Мне стало понятно, что означает "туда", но меня заинтересовало, почему
она ходит к доту именно в эти дни. Женщина вздохнула.
- Потому что их я запомнила очень хорошо. Одно из них было для меня
когда-то самым счастливым, второе - самым несчастным.
И вдруг, как бы спохватившись, замолчала.
Я смотрел на ее лицо, строгое, почти суровое, с тонким прямым носом и
немигающим взглядом печальных глаз. В то же время была в облике этой женщины
странная, почти неуловимая нежность - в длинных пушистых ресницах, в мягкой
округлой линии подбородка, в девически стройной шее. Женщина стояла,
прислонившись к стене, и словно ждала, когда мы уйдем. А я уже понимал, что
задуманное мной короткое интервью мне ничего не даст. За словами женщины
угадывалась какая-то непростая, может быть, даже загадочная история. Но
захочет ли она нам ее рассказать?
Я спросил об этом прямо, почти уверенный, что она откажет. И не ошибся.
- По цо? - сказала она, пожав плечами. И добавила, чтобы не обидеть
меня: - Зараз нет настроения, может, в другой раз.
Но Бронек, которого эта история интересовала, повидимому, не меньше чем
меня, поспешил мне на помощь.
Подойдя к женщине вплотную, он что-то быстро зашептал ей на ухо. Я
догадался, что говорил мой энергичный "гид", какие доводы приводил. "Другого
раза не будет, товарищ завтра уезжает к себе на родину..." До меня
доносились отдельные, понятные мне, слова. Но женщина продолжала печально и
упрямо повторять: "Ни-ни. Не для цего".
Я уже сделал шаг к двери, сожалея о том, что своими вопросами затронул
в душе хозяйки какую-то больную струну. Бронек, кажется, тоже потерял
терпение. Он двинулся было за мной, раздосадованный, что привел меня к этой
странной, непонятной, упрямой женщине, но в последний момент, подойдя к ней,
что-то сказал.
Женщина снова изменилась в лице. Но теперь в ее глазах мелькнуло
недоверие, смешанное с надеждой. Губы дрогнули и раскрылись, щеки
порозовели, словно она, находившаяся до сих пор в полусне, проснулась и
теперь смотрела на меня уже с другим, чуть ли не молитвенным, выражением.
- Хорошо, хорошо, - поспешно заговорила Магдалена, - я расскажу...
Только куда бы мне вас провести?
Хозяйка приоткрыла дверь в одну из комнат: там было совсем темно, лишь
в дальнем углу светился глазок ночника и поблескивало что-то на стене - то
ли рамка картины, то ли распятие. - Здесь еще спят, здесь тоже. Дети, у меня
их трое, учатся в школе в вечернюю смену, ложатся поздно, я им даю поспать.
Впрочем, можно разбудить...
- Нет, нет, не надо, - запротестовали мы.