"Вашингтон Ирвинг. Филип из Поканокета" - читать интересную книгу автора

существовал, свидетельствовал о глубоком уме его создателей и, не будь он
раскрыт заранее, мог бы сыграть решающую роль в будущем. Война же,
разразившаяся на самом деле, была всего лишь войной стычек, простой
вереницей заурядных выступлений и разрозненных вылазок. И все же она
обнаруживает военный гений и дерзкую доблесть Филипа, и всюду, где сквозь
предвзятость и ярость описаний, оставленных о ней, обнаруживается
фактическая сторона дела, мы сталкиваемся с энергией ума, широтой мышления,
презрением к страданию и тяготам и непреклонной решимостью, вызывающей нашу
симпатию и восхищение.
Изгнанный из своих родовых владений в Маунт-Хоупе, Филип устремился в
глушь обширных лесов, что окружали поселения, и практически непроходимых ни
для кого, кроме дикого зверя да индейца.
Здесь он собрал свои силы, подобно тому как буря накапливает запас
коварства в утробе грозовой тучи, чтобы внезапно, производя хаос и смятение
в деревнях, разразиться в том месте и в то время, когда ее менее всего
ожидают. Время от времени предзнаменования грядущих возмущений порождали в
сознании колонистов ужас и опасение. То раздастся звук ружейного выстрела в
глубине диких чащ, где, как известно, неоткуда взяться белому человеку; то
бродящий по лесу скот вдруг вернется домой израненным; то один-другой индеец
мелькнут на краю леса, чтобы тут же исчезнуть, подобно тому как молния,
бывает, молча играет по краю тучи, накапливающей в себе бурю...
Преследуемый, а порой даже окруженный поселенцами, Филип, однако, всегда
волшебным образом ускользал, сводя на нет все их усилия, и, бросаясь в чащу,
исчезал, чтобы вновь появиться в каком-либо дальнем краю, опустошая всю
округу. В числе его излюбленных прибежищ были обширные трясины и топи, часто
встречающиеся в некоторых местах Новой Англии, полные черной грязи, усеянные
кустарником, валежником, зловонными сорняками, накренившимися и гнилыми
стволами мертвых деревьев, затененные мрачным болиголовом. Зыбкость и
непролазность этих косматых чащ делали их непроходимыми для белого человека,
тогда как индеец мог ступать по этим лабиринтам с проворством оленя. В одно
из таких мест, огромную топь перешейка Покассет, Филип с горсткой своих
соратников и был загнан. Англичане не осмелились преследовать его, ибо это
означало вступить в темные и устрашающие бездны, где они могли сгинуть в
топях и болотистых ямах либо пасть от руки внезапно возникающего противника.
Поэтому они перекрыли выход с перешейка и принялись возводить укрепление,
намереваясь выжить врага голодом; но Филип и его воины под покровом ночи
переправились на плоту через морской залив, оставив позади себя только
женщин и детей; они ускользнули на запад, разжигая пламя войны среди племен
Массачусетса и в краях нимпуков <... в краях нипмуков... - Нипмуки (от
нипамог, "рыбное место у чистых вод") - племя алгонкинской семьи,
проживавшее в глубине Массачусетса и отчасти в Коннектикуте и Род-Айленде. В
ходе войны с Королем Филипом нипмуки, выступая под началом собственных
вождей, стали его верными союзниками.>, угрожая колонии Коннектикута. Тут-то
Филип и сделался предметом всеобщего внимания. Таинственность, которой он
был окружен, усугубляла реальную угрозу. Он был злом, скрытым во мраке,
чьего появления никто не мог предугадать и против которого никто не мог
оборониться. Всю страну наводнили слухи и тревоги. Филип, казалось, был
вездесущ; ибо где бы, по всему обширному пограничью, ни происходил набег из
чащи, его приписывали Филипу. С ним связывали немало сверхъестественного.
Говорили, будто он занимался черной магией, будто его посещает старая