"Дениел Уоллес. Крупная рыба" - читать интересную книгу автора

кресле, он в своем, а я на полу у его ног, - я видел женщину о двух головах.
Клянусь вам. Хорошенькую двухголовую японку, которая проводила чайную
церемонию так изящно и красиво. Ни за что нельзя было решить, какая из ее
голов симпатичней.
- Не бывает женщин с двумя головами, - сказал я.
- Разве? - сказал он, скосив на меня взгляд. - Ну, мистер
Молокосос-Всюду-Побывавший-И-Все-Повидавший, большое спасибо, что поправил
отца. Приму к сведению.
- Неужели правда? - спросил я. - С двумя головами?
- И до кончиков ногтей настоящая леди, - ответил он. - Гейша, между
прочим. Большую часть жизни провела вдали от общества, изучая древнюю науку
чайных церемоний и редко появляясь на людях, - что, конечно же, объясняет
твой скептицизм. Мне очень повезло, что я получил доступ в это чайное
святилище, в чем мне помогли деловые друзья и контакты в правительстве.
Разумеется, пришлось сделать вид, что я ни капли не удивился, увидев ее;
если б я хотя бы бровью повел, это сочли бы за оскорбление исторического
масштаба. Я просто принял из ее рук чашку, как все остальные, и негромко
сказал "домо", что по-японски значит "спасибо".
Во всем он был необычен.
Когда он бывал дома, магия его отсутствия отступала перед заурядностью
его присутствия. Он начинал слегка выпивать. Не то чтобы раздражался по
поводу и без повода, но становился несчастным и потерянным, словно мучился
от безысходности. В первые вечера после возвращения его глаза так сияли, что
можно было поклясться, что они светятся во тьме, но потом, несколько дней
спустя, взгляд его вновь потухал. Казалось, он начинал чувствовать себя как
рыба, вынутая из воды, и страдал от этого. Итак, он не был главным
кандидатом на смерть; и от этого домашнее заточение было для него еще
мучительней. В первое время он пытался мужественно переносить это, звоня
людям в самые странные места по всему миру, но вскоре его самочувствие
настолько ухудшилось, что он не мог делать даже этого. Он стал просто
человеком, человеком, не занятым делом, не рассказывающим невероятных
историй, человеком, который, как я понял, оставался загадкой для меня.

- Знаешь, что было бы сейчас здорово? - говорит он мне, и вид у него
относительно бодрый для человека, которого я, по словам доктора Беннета,
могу больше не увидеть живым. - Выпить воды. Ты не принесешь?
- Конечно принесу.
Я приношу ему стакан воды, и он делает глоток или два, пока я
поддерживаю стакан под донышко, чтобы вода не пролилась. Я улыбаюсь этому
человеку, который теперь выглядит не как мой отец, а его двойник, один из
многих, похожий, но иной, и во многих отношениях явно хуже оригинала. Тяжело
было смотреть на него, на те изменения, которые с ним происходили, но теперь
я привык. Пусть у него совсем не осталось волос и кожа покрылась пятнами и
отслаивалась, я привык.
- Не знаю, рассказывал я тебе или нет, - говорит он, переводя дух. -
Был один нищий, который останавливал меня каждое утро, когда я выходил из
кафе рядом с офисом. Каждый день я давал ему четвертак. Каждый день. То есть
это настолько вошло у меня в привычку, что нищий даже не трудился просить
подать ему - я просто совал ему четвертак и шел дальше. Потом я заболел и не
появлялся недели две, а когда появился, знаешь, что он сказал мне?