"Дениел Уоллес. Крупная рыба" - читать интересную книгу автора - Сандра!
Но Сандра не двинулась с места. Просто сидела и думала. - Мы собираемся пожениться, - сказал Дон моему отцу. - Я попросил ее выйти за меня, деревенщина. Или она тебе этого не говорила? - Вопрос в том, что она тебе ответила. Дон Прайс промолчал, лишь засопел и прищурился, как собирающийся наброситься бык. - Да я могу тебя на кусочки разорвать, как бумажную куклу, - наконец пригрозил он. - Вроде бы не за что, - ответил мой отец. - Будет за что, - сказал Дон Прайс. - Если только Сэнди не пересядет в мою машину. Немедленно. - Она не собирается пересаживаться, Дон. Дон Прайс рассмеялся: - Кто ты, к черту, такой, чтобы отвечать за нее? - Ты пьян, Дон, - сказал мой отец. - Я отвезу ее с горы вниз, а дальше она сможет ехать с тобой, если захочет. Ну как, договорились? Но Дон Прайс только еще громче засмеялся. Хотя он и помнил, что увидел в стеклянном глазу старой женщины несколько недель назад, он все равно смеялся. - Спасибо за предложение, деревенщина, - сказал он. - Спасибо, но так не пойдет. Дон Прайс бросился на моего отца, как бешеный бык, но мой отец был еще сильней, и какое-то время они дрались, не жалея друг друга. Их лица были в крови, которая текла из разбитых носов и губ, но в конце концов Дон Прайс ним. Затем он втащил обмякшее и болящее тело поверженного соперника на заднее сиденье своей машины и повез Дона Прайса и мою мать обратно в город. Он довез ее до дома и остановился во тьме глубокой ночи, а на заднем сиденье продолжал тихо стонать Дон Прайс. Отец и мать долго сидели, не говоря ни слова. Тишина стояла такая, что они могли слышать мысли друг друга. Потом мой отец сказал: - Он просил твоей руки, Сэнди? - Да, - ответила моя мать. - Просил. - И что же ты ему ответила? - Я ответила, что мне надо подумать. - И? - И, подумав, я решила, - сказала она, беря в свои ладони окровавленную руку моего отца. И они слились в поцелуе. Знакомство с ее родителями Как рассказывал мой отец, у ее отца не было ни единого волоска на всем теле. Он имел ферму за городом, где жил со своей женой, к тому времени прикованной к постели уже десять лет и не способной говорить и есть самостоятельно; он ездил на огромной лошади, огромной, как все лошади в тех местах, вороной, с белыми отметинами на всех четырех ногах чуть выше копыт. Он обожал мою мать, свою дочь. Когда она была маленькой, он рассказывал |
|
|