"Фэй Уэлдон. Ожерелье от Булгари" - читать интересную книгу автора

могу это понять. Вы только посмотрите на меня! Кровожадная, как назвал меня
судья, носящая клеймо несостоявшейся убийцы. Барли, должно быть, считает,
что его прямая обязанность защитить себя и ее. Конечно, он желает уничтожить
меня. Что я такое, кроме как истеричка, однажды совершившая безрассудный и
бессмысленный акт жестокости - это я цитирую судью - и не заслуживающая
ничего лучшего? Мужчина может, открыто проявлять свои чувства, как описал
наш тогдашний консультант по вопросам семьи и брака любовь моего мужа к
Дорис Дюбуа, но женщине это не положено.

"Судья насыпал соли на раны Грейс", - кричали заголовки. "Любовная
драма жены толстосума" и тому подобное. "Королева телевизионных культурных
программ украла моего мужа", - плачется жена Солта". Когда меня волокли,
униженную и сломленную, за решетку, вокруг роились сотни физиономий с
напоминающими фаллосы объективами. Мерцали вспышки. К тому времени, как я
оттуда вышла, через год с четвертью, поседевшая и еще больше растолстевшая,
пресса утратила ко мне интерес. У ворот тюрьмы меня поджидали только парочка
киношных команд, несколько репортеров местных газет и группа борцов за права
женщин, желающих получить пожертвования. Власти любезно позволили мне уйти
через черный ход, так что даже мой адвокат упустил меня, и мне пришлось
самостоятельно добираться домой, или туда, что я отныне должна была называть
своим домом, - в Тавингтон-Корте, огромный многоквартирный дом из
викторианского красного кирпича, расположенный за Британским музеем. Здесь
обретались печальные разведенки и крошечные пожилые леди, благодарные за
защиту проживающему в доме портье, а также вдовы, доживавшие свой век в
благопристойном одиночестве, Домище занимал: целую улицу, и тем, у кого
имелись внуки, которые могли их навещать, еще повезло. Я к их числу не
отношусь. Вряд ли мой сын Кармайкл снизойдет до визита.

Все это время я разговаривала лишь с адвокатами и бухгалтерами, и все
они, казалось, желали, чтобы отныне я думала только о перспективе
надвигающейся старости, немощи и смерти.

Я победила, но исключительно для того, чтобы прожить остаток жизни в
одиночестве. И я вовсе не предполагала, что Кармайкл жаждет видеть меня в
Сиднее, где бы я действовала ему на нервы.

Теперь средства массовой информации уже полностью утратили ко мне
интерес. Они не нарадуются счастью Барли с Дорис, поженившихся на прошлой
неделе. Свадьба проходила в "Хелло!", и эта новость мусолится без конца. Мой
процесс превратился в обертку для вчерашней рыбы с чипсами. Очень мне
подходит, как сказала бы Дорис. Теперь никто не ест рыбу с чипсами,
завернутую в свежую газету, - запрещено правилами ЕС. А если кто ее и
продает, то только в перерабатываемой полиэтиленовой упаковке. Я терпеть не
могу есть в одиночестве в ресторанах, сидя за столиком с книжкой и ощущая
жалость окружающих. Просто поразительно, как мало у меня знакомых! Моя
замужняя жизнь крутилась вокруг Барли: все наши знакомые знали нас как
супружескую пару. Я была лишь пристяжной.

Они жалеют меня, но эти милые люди, какими я их считаю, если и
приглашают прийти, то только на ленч, а не на ужин, и мы, как правило, едим