"Стенли Уаймэн. Красная кокарда " - читать интересную книгу автора

опустился на него в каком-то оцепенении, почти забыв, зачем я сюда явился.
На скамейках, где были устроены места, сидело по трое. Мое место было
между одним из Гаринкуров и д'Ольнуа. Не прошло и пяти секунд, как Гаринкур
встал и, обмахиваясь шляпой, направился к выходу. Вскоре д'Ольнуа последовал
его примеру.
Я не сумел скрыть своего смущения. Насмешливые взгляды выводили меня из
себя. Председатель наконец закончил что-то читать своим монотонным голосом.
Началась перекличка.
- Граф де Конталь? - выкрикивал председатель.
- Согласен.
- Виконт де Мариньяк?
- Согласен.
Вдруг, словно эхо в пустом пространстве, прозвучало мое имя:
- Виконт де Со?
Я встал и заговорил. Голос мой сделался хриплым, словно это был голос
другого человека.
- Я не согласен с решением.
Я ожидал, что произойдет взрыв ярости. Но этого не последовало.
Напротив, раздался взрыв смеха, в котором ясно слышался голос де Сент-Алэ.
- Господа! - закричал я на весь зал. - Я не согласен с этим решением
потому, что оно бессмысленно. Прошло время, когда оно могло бы оказать
какое-нибудь действие. Вы ссылаетесь на ваши привилегии. Их время тоже
прошло. Вы протестуете против единения ваших представителей с народом, но
ведь они уже заседали в Версале вместе. Дело сделано. Вы дали голодной
собаке кость. Неужели вы думаете, что можно отнять ее? У Франции нет денег,
она накануне банкротства. Неужели вы думаете обогатить ее, поддерживая свои
привилегии? Эти привилегии были даны когда-то нашим предкам, потому что они
были оплотом Франции. Они на свои средства собирали людей, вооружали их и
вели на бой. А теперь сражается народ, деньги дает народ, все делает народ.
Здесь я перевел дух, опять ожидая взрыва общего гнева. Но этого не
случилось. Зато с площади, куда доносилось каждое мое слово, послышался гром
аплодисментов. Я был ошеломлен и смолк вовсе.
Еще большее действие произвели эти аплодисменты на моих противников:
все смотрели друг на друга, как бы не веря своим ушам. Потом всей залой
овладел молчаливый гнев.
- Что это такое? - воскликнул наконец де Сент-Алэ, вскакивая. - Неужели
король так унизил нас, что приказал сидеть нам на одной скамье с третьим
сословием? Неужели тут заговор между представителями нашего круга и этой
сволочью?..
- Берегитесь, окна открыты, - прервал его председатель, человек
малодушный, к тому же вышедший из чиновничьей семьи.
- Что ж из того? - продолжал Сент-Алэ, обводя глазами все собрание. -
Пусть народ выслушает обе стороны, а не только тех, кто, напевая ему о его
правах, думает сыграть роль кромвелей и ретцев.
Добрая половина собравшихся поднялась с мест.
- Если вы намекаете на меня, маркиз, - закричал я горячо.
Сент-Алэ презрительно рассмеялся.
- С вашей подачи, виконт, - бросил он мне.
- В таком случае я возвращаю эти слова вам обратно. Вы назвали меня
Ретцем, Кромвелем...