"Стенли Уаймэн. Красная кокарда " - читать интересную книгу автора

ярости.
Незаметно для самих себя, мы отодвинулись от двери и взглянули друг
другу в глаза.
- А кто в этом виноват, сударь? Вы насильно заставили меня выбирать
между оскорблением ее и отказом от моих убеждений, в которых я воспитан.
- Убеждения! - резко сказал он. - Что такое убеждения? Я не философ, в
Англии не был и не могу понять, как человек...
- Отказывается от чего-нибудь ради своих убеждений? - подхватил я. -
Вам этого не понять, граф. Человек, который не стоит за своих друзей, не
может постоять и за свои убеждения. Для того и другого нужно, чтобы он не
был трусом.
Луи вдруг побледнел и странно взглянул на меня.
- Молчите! - невольно вскрикнул он.
По его лицу прошла судорога, словно он почувствовал мучительную боль.
Но я уже овладел собой.
- Да, трусом, - спокойно повторил я. - Вы понимаете, граф, что я хочу
сказать. Или вы хотите, чтобы я вошел и повторил это перед всем собранием?
- В этом нет надобности, - промолвил он, сильно покраснев.
- Позвольте надеяться, что после собрания мы еще встретимся с вами.
Он молча поклонился. В его молчании и взгляде, брошенном на меня, было
что-то обезоруживающее. Мне вдруг стало холодно. Но было уже поздно. Я
ответил ему церемонным поклоном и опять решительно направился к дверям.
Но открыть их не удалось и на этот раз.
Едва я потянул ручку, чья-то рука оттолкнула меня назад с такой силой,
что ручка двери отлетела и с шумом упала на пол. К удивлению моему, то был
опять Луи.
Лицо его выдавало сильное возбуждение. Он крепко держал меня за плечо.
- Вы назвали меня трусом, виконт, и я не хочу откладывать этого дела ни
на минуту, - сквозь зубы проговорил он. - Не угодно ли вам драться со мной?
Здесь сзади дома есть сад...
Я был холоден, как лед.
- Может быть, это подействует на вас. Если вы дворянин, вы должны
драться со мной, - заметил Луи. - В саду через десять минут...
- Через десять минут собрание кончится...
- Я не задержу вас так долго, - серьезно сказал он. - Идемте, сударь.
Или я должен опять нанести вам удар?
- Я следую за вами, - медленно отвечал я.

III. В СОБРАНИИ

Удар и нанесенное мне оскорбление заставили меня на минуту забыть
раскаяние. Но как бы ни подозревал я Луи, как бы ни сердился на то, что он
стал орудием в чужих руках, все же ни один друг не удержал бы меня от
появления в зале собрания таким способом. Я чувствовал, что плачу ему самой
черной неблагодарностью, и раскаяние вновь охватило меня. Когда швейцар
отворил было передо мной дверь на улицу, я, к величайшему изумлению Луи,
повернулся и бросился назад. Не успел он вскрикнуть, как я был уже около
двери в залу собрания, а через секунду переступил ее порог.
Как теперь я вижу, с каким изумлением обратились ко мне лица всех
присутствовавших. Среди шума голосов и смеха я направился к своему месту и