"Стенли Уаймэн. Под кардинальской мантией " - читать интересную книгу автора

честь? Нет! Повторяю, у меня было искушение. Но, благодаря Богу, человек
может быть доведен судьбой до того, чтобы жить игрой в карты и кости, чтобы
даже слышать от женщины обидное "шпион"и "подлец"и все-таки не сделаться
вором. Искушение скоро оставило меня - я ставлю себе это в заслугу - и я
начал обдумывать различные способы воспользоваться своею находкой. Сначала
мне пришло в голову отвезти бриллианты к кардиналу и купить ими себе
помилование. Затем я подумал, нельзя ли воспользоваться ими как средством
для поимки Кошфоре; затем...
Но, чтобы не перечислять всего, скажу, что только в пять часов утра,
когда я все еще сидел на своей убогой постели и первые лучи дня уже
пробирались сквозь затканное паутиной окно, мне пришел в голову настоящий
план, план из планов, по которому я и решил действовать.
Этот план привел меня в восхищение. У меня слюнки потекли при мысли о
нем, и я чувствовал, что мои глаза расширяются от наслаждения. Пусть он был
жесток, пусть он был низок, я не заботился об этом. Мадемуазель
торжествовала свою победу надо мною; она хвалилась своим умом, своей
хитростью, смеялась над моею глупостью. Она сказала, что прикажет своим
слугам высечь меня. Она обошлась со мною, как с презренной собакой. Хорошо,
посмотрим же теперь, кто умнее, кто хитрее, кто одержит окончательную
победу!
Единственное, что требовалось для моего плана, это еще раз увидеться с
нею. Лишь бы увидеться с нею, а там я знал, что могу положиться на себя и на
свое новое оружие. Но как добиться этого свидания? Предвидя здесь некоторые
затруднения, я решил сделать утром вид, как будто я намерен уехать из
деревни, и затем, под предлогом, что мне нужно оседлать коня, ускользнуть
пешком в лес и скрываться там до тех пор, пока мне не удастся увидеть
мадемуазель.
Если бы мне не удалось достигнуть цели таким способом - вследствие ли
бдительности трактирщика или по какой-либо другой причине - то я все еще мог
добиться своего. Я мог отъехать от деревни на расстояние мили или около
того, привязать свою лошадь в лесу и пешком возвратиться к деревянному
мостику. Оттуда я мог следить за садом и передними окнами замка, пока время
и случай не дадут мне возможности, которой я искал.
Таким образом, мой путь был для меня ясен, и когда бездельник грубо
крикнул мне снизу, что уже шесть часов и что мне пора ехать, я не полез в
карман за ответом. Я ответил сердитым тоном, что я готов, и после приличного
промедления, забрав седло и дорожные мешки, я спустился вниз.
При свете холодного утра общая комната гостиницы имела еще более
грязный, непривлекательный и убогий вид. Хозяйки не было видно. На очаге не
горел огонь. Для меня не было приготовлено ничего. Даже прощальная чаша не
ждала меня, чтобы согреть мое сердце.
Я оглянулся, вдыхая запах копоти, сохранившийся с вечера, и досада
взяла меня.
- Вы, кажется, хотите отпустить меня с пустым желудком? - сказал я,
притворяясь более рассерженным, нежели был на самом деле.
Хозяин в это время стоял у окна, наклонившись над парою старых,
потрескавшихся сапог, которые он щедро мазал жиром.
- Мадемуазель не заказывала для вас завтрака, - насмешливо ответил он.
- Ну, да, впрочем, это неважно, - надменно сказал я. - В полдень я уже
доберусь до Оша.