"Стенли Уаймэн. Под кардинальской мантией " - читать интересную книгу автора

мосье.
Я ответил то, что в таких случаях полагается, и задумчиво проводил ее
глазами. Я чувствовал в эту минуту особенное отвращение к своей задаче и к
тому низкому, презренному любопытству, которое она посеяла в моей душе. Эти
женщины... Ах, я готов был их ненавидеть за их откровенность, за их глупую
доверчивость, которая делала из них такую легкую добычу!
Чего хотела эта женщина, рассказывая мне все это? Оказать мне такой
прием, обезоружить меня таким образом - значило создать неравный бой, в
котором преимущество было не на моей стороне. Это придавало гадкий, - да,
очень гадкий отпечаток всему моему делу!
И все-таки я терялся в догадках. Что могло побудить господина де
Кошфоре возвратиться так скоро, если он действительно был теперь здесь? А с
другой стороны, если это не его неожиданное прибытие поставило весь дом
вверх дном, то в чем же дело? Кого выслеживал Клон? И что было причиной
беспокойства госпожи де Кошфоре? Спустя несколько минут мое любопытство
разгорелось с прежнею силой, и так как дамы не явились к ужину, то я имел
полную свободу делать всевозможные догадки и в течение целого часа
придумывал сотни объяснений. Но ни одно из них не удовлетворяло меня, и
тайна оставалась тайной.
Ложная тревога, поднятая в этот вечер, еще более поставила меня в
тупик. Приблизительно через час после ужина я сидел в саду на той же
скамье - на мне был мой плащ, и я был занят курением, - как вдруг мадам,
точно привидение, вышла из дома и, не заметив меня, углубилась в темноту, по
направлению к конюшням. После некоторого колебания я последовал за нею.
Она пошла по дорожке вокруг конюшен, и сначала я не замечал ничего
особенного в ее действиях, но когда она достигла западной стороны здания,
она опять повернула к восточному крылу замка и таким образом вернулась в
сад. Тут она пошла прямо по садовой дорожке, вступила в дверь гостиной и
скрылась в комнатах, обойдя таким образом вокруг всего дома и притом ни разу
не остановившись и не посмотрев ни направо, ни налево.
Признаюсь, я совершенно опешил. Я уселся на скамью, на которой раньше
сидел, и сказал себе, что последнее наблюдение окончательно лишает меня
надежды добраться до истины. Я был уверен, что она ни с кем не обменялась ни
словом. Равным образом я был уверен и в том, что она не заметила моего
присутствия. Но тогда для чего, спрашивается, она предприняла эту прогулку
совершенно одна, без всякой защиты, среди ночи? Ни одна собака не залаяла,
никто не пошевелился, а она ни разу не остановилась, не прислушалась, как
сделал бы человек, ожидавший кого-нибудь встретить. Я ничего не понимал. И,
пролежав без сна целым часом позже моего обычного времени, я так же был
далек от разрешения загадки, как и прежде.
На следующий день опять ни одна из дам не явилась к обеду, и мне
сказали, что мадемуазель нездорова. После скучного обеда, - отсутствие моих
собеседниц было для меня более чувствительно, чем я ожидал, - я удалился на
свое любимое место и погрузился в раздумье.
Погода была восхитительная, и в саду сидеть было очень приятно. Глядя
на старомодные грядки и купол темно-зеленых ветвей, вдыхая благоухание
цветов, я готов был думать, что я покинул Париж не три недели, а три месяца
назад. Тишина окружала меня. Мне казалось, что я никогда не стремился ни к
чему иному. Дикие голуби чуть слышно ворковали в тиши, да лишь по временам
крик сойки нарушал лесное безмолвие. Было около часа пополудни и довольно