"Мет Уаймен. За стеклом (Коламбия-роуд) " - читать интересную книгу автора

Кровавую Роуз в ее палате, не стало исключением. Как и просил Вилли, я
доставила туда букет, а взамен получила урок жизненной философии.
Оторвав глаза от книжки, Роуз спросила:
- Признавайтесь сразу, вы "добрый" или "злой" полицейский? Даже если в
руках у копа цветы, никогда не угадаешь.
Отдельная палата пахла духами "Шанель", но все перебивал запах хлорки.
Пациентка была одета в алую атласную пижаму, левая нога была загипсована и
торчала кверху. Одно запястье было забинтовано, на груди - любовный роман, а
на лице - подозрение. Я уже успела войти в палату, но неожиданный вопрос
остановил меня как раз возле стула, стоявшего рядом с постелью. Роуз чем-то
напоминала женщину, чей муж мотает срок. Пожизненный. Она годилась мне в
матери, но чудом сохранила внешность испорченной Барби. Я объяснила, что
никакой я не коп, что меня зовут Циско и что у нас имеется общий знакомый.
- Добряк Уильям, что ли? - спросила Роуз, нацелившись на букет в моей
руке. Судя по выговору, эта женщина родилась где-нибудь в Эссексе, вероятно,
в частном поместье, одном из тех модернистских строений из красного
кирпича - с большими воротами и доберман-пинчерами, - там, где никто не
посмеет полюбопытствовать, откуда взялись такие деньжищи.
- Добряк Уильям, флорист, - подтвердила я просто на тот случай, если у
нее появились какие-то сомнения по поводу цели моего визита.
Волосы у Кровавой Роуз были светлые, но ближе к корням они переходили в
такую черноту, что их, видимо, специально так выкрасили. На затылке
красовался узел волос раза в два крупнее любой накладки. Не дернув и плечом,
она сузила глаза:
- Ты точно не коп?
- Я же на высоких каблуках, - заметила я, делая шаг назад, чтобы Роуз
могла оглядеть всю мою невысокую фигуру. - Из меня такой же полицейский, как
и стриптизерша.
Этот довод был принят с благосклонной улыбкой, сразу смягчившей
выражение лица Роуз, отчего она перестала походить на тюремную вдовушку.
Меня распирали вопросы: что с ней случилось и какие у нее счеты с законом,
но, пока я набиралась мужества, ее вниманием вновь завладели цветы. Подманив
меня поближе, она спросила, сколько с нее.
- Нисколько, - ответила я, но это прозвучало недостаточно убедительно.
Во избежание недоразумений я перевернула букет вверх черенками и постучала
им о свое бедро. Маки вылезли из обертки без каких-либо гостинцев. Роуз
разочарованно пощелкала языком, и, как ни странно, я тоже ощутила укол
досады, словно отсутствие в букете наркотиков означало, что как курьер я ни
на что не гожусь. Я бочком приблизилась к раковине, нашла графин и наполнила
его.
- Либо это вылетело у него из головы, - огорченно сказала Роуз, - либо
из обертки где-нибудь по дороге.
Я покачала головой.
- Может, он понадеялся, что цветов будет достаточно, чтобы тебя
утешить?
- Ох уж этот Вилли, - вздохнула она. - Ни за что не бросит друга в
беде.
Наступило молчание, которое мне следовало прервать, просто выразив
согласие. Вместо этого я вновь повернулась к постели:
- Ты знаешь, мне кажется, что он влюблен в тебя.