"Мет Уаймен. За стеклом (Коламбия-роуд) " - читать интересную книгу автора - На словах что-нибудь передать? - спросила я.
- "Поправляйся скорее", - ответил Добряк. "Уж не кодовая ли это фраза?", - подумалось мне. Он, похоже, прочитал мои мысли. - Что обычно желают человеку, закованному в гипс? В тот момент я была слишком напугана, чтобы ответить. Я не рискнула ни прощупать черенки цветов (нет ли там спрятанного послания иного рода?), ни поинтересоваться, при каких обстоятельствах кто-то из знакомых Добряка угодил в больницу с переломом. В конце концов, этот "кто-то", кем бы он ни был, мог пострадать, если я откажусь помочь Вилли с доставкой подобного груза. Я осторожно приняла цветы в свои руки. - Хорошая девочка, - похвалил он и потрепал меня по щеке. - Седьмая палата. Спросишь там Роуз. - Так это женщина? - Добряк Уильям опустил глаза, скулы его порозовели. Чтобы понять его, мне уже не нужно было взламывать тайные коды. Цветы в моей руке внезапно легли поудобнее. - Передать ей твои наилучшие пожелания? - Нет смысла, - ретировался за прилавок Вилли. - Кровавая Роуз и так все знает. - Что за имя такое - Кровавая Роуз? - опешила я. - Моя подруга вечно попадает в передряги, - сказал Вилли и взмахом руки смел со стойки целую груду лепестков. - Постоянно калечит себя на работе. Решив, что речь идет, скорее всего, о женщине, торгующей по соседству, я вздохнула с облегчением и повторила, что мне действительно нужно бежать. - В следующий раз, - пообещала я напоследок, - займемся твоими ногтями. - Циско, ты супер. Я у тебя в долгу. - А я в долгу у Картье, - мрачно ответствовала я, поворачиваясь, чтобы - Не переживай ты так! - рявкнул Добряк. Я обернулась. - Это всего лишь деньги. 13 До чего же я ненавижу больницы! И всегда ненавидела. Нет, я не боюсь хирургов. Мне даже нравится запах антисептиков, и я способна (правда, с трудом) есть тамошнюю пишу. Но вот с чем мне бывает трудно смириться, так это с моментом выхода из больницы: когда я вновь оказываюсь на улице, мне всякий раз кажется, будто мир изменился, пока меня не было. Чуть ярче солнечный свет, чуть пронзительней запах выхлопных газов, и даже таксисты, мерещится мне, берут немного дороже. Отчего-то время, проведенное в этих добела отмытых стенах, течет иначе, чем за ними. Будь ты пациент или посетитель, время замирает. И остается только вспоминать, какова жизнь снаружи, да прикидывать, куда ты отправишься, выйдя отсюда. Первый раз, когда меня выписали из больницы, не в счет, поскольку новорожденная не знает, что могло измениться, ей все в новинку. Одиннадцать лет спустя меня выкатили из больничных дверей на кресле-каталке с гипсовой нашлепкой на лодыжке и новообретенным почтением к пони. В пятнадцать я вышла из больницы, лишившись одновременно аппендикса и бойфренда, который не позаботился меня навещать, а всего год спустя еле-еле выползла вон из больничного морга, где остались мои родители. Каждый раз я вступала в мир заново, глядя вокруг чуть другими глазами, и утро, когда я навестила |
|
|