"Катерина Врублевская. Дело о рубинах царицы Савской (Аполлинария Авилова-4) " - читать интересную книгу автора

направлении. Мы спешились, так как проехать на лошадях с навьюченными тюками
не было никакой возможности.
На главной площади на небольшом возвышении стоял глашатай и два
барабанщика. Барабанщики били в барабаны, и я поняла, что имел в виду Али.
Негарит - это барабан. А глашатай дудел в длинный рог антилопы. Наконец, они
прекратили свою вакханалию, и глашатай принялся кричать высоким гортанным
голосом.
Все тут же обратились к Аршинову.
- Что он говорит?
- Подождите, дайте послушать.
Через некоторое время, когда глашатай по третьему разу прокричал одно и
то же, а барабанщики вновь заколотили по барабанам, Аршинов повернулся и
сказал:
- Что-то мне это все не нравится, господа. Через три дня состоится
публичная казнь изменников, которые захотели сбросить с императорского
престола законного негуса и посадить на него сына Иоанна VI. Казнь будет в
полдень, в Аддис-Абебе, напротив строящегося императорского дворца.
- А сын Иоанна, он где? - спросил Нестеров.
- Среди приговоренных.
- Где тут церковь? - спросил Головнин, а Автоном взял лошадь под узды и
резко повернулся к выходу с площади.
Мы прошли мимо поселян, торгующих медом, воском, домашней птицей и
яйцами, войлочными одеялами и бурнусами из Менца.[23]
Церковь Дебре-Берхан мы нашли на самом краю плато, откуда на север
простиралась великолепная панорама горного хребта Донакиль.
На пороге церкви, напоминающей своим видом спелый гриб-боровик под
круглой шляпкой, стоял монах в черном одеянии и пересчитывал белые кирпичи,
завернутые в пальмовые листья.
- Что это?
Всезнающий Аршинов ответил:
- Брикеты соли из соляных копей в пустыне. Они здесь идут как разменная
монета. Видите, торговец принес пожертвование деве Марии. Ее тут очень
почитают. Называют Мирьям.
Сняв запыленную обувь, мы вошли в церковь. Вдоль периметра круглого
здания были уложены цветастые половички, а на квадратных колоннах,
поддерживающих крышу, висели иконы.
Меня поразило то, что все они были чернокожими! Иисус, дева Мария,
Троица, святой Иоанн Евангелист - все черные, с большими круглыми добрыми
глазами. Я поискала глазами свечки, чтобы зажечь - свечек нигде не было.
Автоном упал на колени и принялся истово молиться. Он клал земные
поклоны, крестился, и вокруг него не существовало ничего мирского и
суетного. Прохор, Григорий и Агриппина прикладывались к иконам, осетин всего
лишь раз обмахнул себя крестным знамением и вышел из церкви.
Священник, покончив принимать соль, вошел в церковь. Аршинов
поздоровался с ним за руку и заговорил на амхарском, называя того "кес
аггафари".[24]
В глубине, за последней колонной, рядом с алтарем, я увидела необычную
картину. Это была не икона, а произведение, стилизованное под иконописную
живопись. На переднем плане была нарисована красивая женщина, а сзади нее, в
искаженных пропорциях четверо юношей несли на плечах нечто вроде короткого