"Катерина Врублевская. Дело о рубинах царицы Савской (Аполлинария Авилова-4) " - читать интересную книгу автора

здесь был: салфетка свешивалась со стола немного криво, одеяло на кровати
морщило, а ведь я всегда, по привычке, вбитой еще в женском институте,
натягиваю его на кровать, уходя из комнаты. Институтка не должна показывать,
что она пользуется постелью.
Вытянув из-под койки саквояж, я обнаружила, что в нем все перевернуто.
Даже мои флакончики с разными порошками были притерты не до конца. Все это
меня настолько неприятно поразило, что я решила впредь быть более
осторожной. Ведь вполне вероятно, что не найдя того, что искали, преступник
не остановится, чтобы обыскать меня. Значит, надо постоянно быть рядом с
кем-нибудь, кому я доверяю. А кроме Аршинова и арапчонка Али, я никого ранее
не знала. Каждый вызывал подозрения.
Достав пергамент, я положила его на дно саквояжа, решив, что второй раз
ко мне больше не полезут и, переодевшись, вышла на палубу.
Александрия кишела профессиональными попрошайками. Город оглушил шумом,
яркими красками, кричащими мальчишками, предлагавшими всякую всячину:
холодный лимонад, восточные сладости, резных верблюдиков.
Мы с Аршиновым бродили по узким улочкам с глинобитными стенами,
протянувшимися вглубь от Восточной бухты, прогулялись по антикварным
лавочкам во французских садах, полюбовались домами, украшенными машрабией -
резными деревянными фонарями на окнах.
Когда же пришло время перекусить, мы нашли прохладную таверну с низкими
сводчатыми потолками. Нам тут же принесли мункачину - салат из апельсинов с
оливками, бабагануш из баклажан, потом подали острый фасолевый суп, курицу в
меду с орехами, а на десерт - кофе в маленьких чашечках и восточные
сладости. Я ощущала себя на верху блаженства после пресной корабельной
кухни.
- Николай Иванович, а что же дальше было с сыном царицы Савской? -
спросила я.
- О, это удивительная история! Сын Соломона вырос весь в папашу - такой
же умный и головастый. Царица на него не нарадовалась. И когда Менелику
исполнилось шестнадцать - возраст совершеннолетия, она, собрав богатые дары,
отправила его к отцу.
Долго шло посольство из страны Куш - так называли Эфиопию, пока не
добрались до страны Иудейской. Царю Соломону доложили, что его сын Менелик
хочет его видеть, и царь решил испытать его так, как когда-то испытывал его
мать. Он приказал одному из слуг надеть роскошные царские одежды и сесть на
трон, а сам смешался с толпой придворных.
Менелик Соломонид[13] подошел к трону, но не поклонился, а пристально
посмотрел на "царя". Потом отвернулся, поискал глазами, и сразу выделил
глазами Соломона, хотя он ни разу в жизни не видел его, да и портретов тоже
не было. Сыграло сыновнее чувство. Он поклонился отцу и сказал: "Великий
царь, я, сын твой, Менелик, пришел засвидетельствовать тебе свое почтение и
передать тебе те дары, что послала моя мать, царица Савская!" Ну, может, он
как-то по-другому сказал, но суть была ясна: сын узнал отца. Соломон вышел
из толпы царедворцев, обнял сына и пригласил его пожить во дворце, сколько
тот пожелает.
Менелик с радостью согласился и остался при дворе. Он был очень
любознательным юношей: участвовал в храмовых богослужениях, возносил почести
ковчегу Завета, в котором лежали священные скрижали. Он объезжал границы,
наблюдал за сбором фиников и гранатов, строительством дорог. Он восхищался