"Константин Вронский. Сибирский аллюр " - читать интересную книгу автора

Уже два дня, как у камского берега плавали два плота, толстыми канатами
привязанные к деревянному причалу. Самые обычные сплавные плоты, вовсе там
не какое-нибудь чудо. Просто слегка связаны друг с другом, и все. Любая
волна посерьезней порушила бы это подобие плавсредства. Ермак, руководивший
сооружением плотов, сказал своим людям:
- Я на этих штуках плавать не собираюсь! У них другое предназначение.
Казаки и так догадывались, что плоты построены специально для пойманных
ослушников. Машков болезненно сморщился, а потом мрачно шепнул Марьянке:
- Я уж не один год Ермака знаю. Он ведает, что творит! Он вообще, не
подумав, и пальцем не шевельнет. Вот и сейчас задумал что-то страшное.
Наутро после скорого казачьего суда, когда в дело вступил отец Вакула,
сначала причастивший приговоренных, а потом смачно плюнувший на них, Ермак
приказал казачьему "лыцарству" собраться на берегу Камы-реки. Сюда же
стянулся и народец из Орельца, селяне и ремесленный люд, пара строгановских
приказчиков, а когда появился сам Симеон в сопровождении Никиты и Максима,
стало понятно, что на берегу Камы затевается нечто грандиозное.
На телеге привезли убийц наемного ландскнехта*. В мешках, без бород, с
налысо обритыми головами. В ужасе поглядывали приговоренные на вчерашних
своих товарищей, на покачивающийся на воде сплавной лес.
______________
* Ландскнехт - немецкая наемная пехота 15 - 17 вв.

Максим Строганов подъехал к Ермаку. Губы его мелко дрожали. В России
давно привыкли к казням. Кто должен поплатиться за грехи своей собственной
жизнью, ясное дело, поплатится. Никто не переживал особо, наблюдая за тем,
как кого-то вешают, обезглавливают на плахе, четвертуют, ослепляют,
оскопляют, рвут языки и уши, привязывают к хвостам диких лошадей. Просто
смотрели на все, хваля Господа, что не сами на месте казненного оказались. А
оказаться на этом месте было ой как легко, мало ли чем не угодишь сильным
мира сего. Но то, что сейчас должно было произойти на берегу Камы-реки, даже
у Строганова вызывало ужас своей таинственностью.
- Я понимаю, тебе приходится быть суровым, - вполголоса обратился
Максим Строганов к Ермаку Тимофеевичу. - Но вполне достаточно, если ты
просто высечешь этих "лыцарей". Ну, вели головы им отрубить. А ты, кажись,
топить их удумал...
- Я друзей не убиваю, - Ермак вприщур глянул на приговоренных к
казни. - Мы, казаки, все друзья и братья. Но ты ж знаешь, что такое
втолковать свои принципы в пять сотен сумасшедших голов... Нет, я друзей не
убиваю.
Машков и еще четыре казака стояли на телегах, доставивших ослушников на
берег. Здесь приговоренных вытащили из телег. Мешки развязали, а затем
Машков со товарищи принялись набивать их речным песком. После, крякая от
натуги, четыре казака оттащили заваленных песком убийц к плоту и привязали к
лесинам.
- А теперь руби канат! - крикнул Ермак.
Казачий охранитель душ заблудших, отец Вакула принялся громко молиться.
Его густой сочный бас был слышен отовсюду, что и неудивительно - мертвая
тишина накрыла собой берег. И только тихий ветерок ерошил волосы людей. Да
только ветерок ли? А может, сдавленное дыхание тех, что явились полюбоваться
на казнь?