"Константин Вронский. Сибирский аллюр " - читать интересную книгу автора

из чистого золота, усыпанные драгоценными каменьями.
Несмотря на летнюю жару, Симеон Строганов кутался в плащ, подбитый
куньим мехом. Ему было и слишком жарко, и неудобно, но купец должен же был
показать такому дикарю, как Ермак, что не царь в далекой Москве, а Строганов
в Орельце на Каме как раз и есть самый могущественный человек на Руси.
Ермак все прекрасно понимал и, кажется, впервые в своей жизни отвесил
кому-то поклон. Просто склонил голову, но и то Машков сдавленно ахнул от
изумления.
- Добро пожаловать, Ермак Тимофеевич, - произнес Симеон Строганов
радушно и троекратно облобызал известного висельника и душегуба. Слова елеем
текли с языка купца. Кто хочет заполучить Мангазею, не должен обращать
внимания на такие мелочи, как понятия чести и совести. - О тебе и братьях
твоих позаботятся. Мы тут для вас городок отдельный выстроили, на Каме-реке.
Нам ведь вместе по призыву Божьему Мангазею завоевывать предстоит.
Ермак был доволен. Собственный казачий городок... Сегодня бы сказали,
что Строганов построил огромный комплекс казарм, отделенный высоким тыном от
Орельца и всего мира. Своего рода гетто.
- А как там с бабами, купец? - спросил Машков. Марьянки рядом не было,
и он чувствовал своей святой обязанностью задать этот вопрос. Ермак
благосклонно покосился на него.
- Будут вам бабы, - усмехнулся Симеон Строганов. - Знаю я, братушки,
что воину надобно. Вырос я среди воинов.
Тем временем казачий духовидец Вакула Васильевич Кулаков навестил
своего товарища по цеху и вере в строгановской часовенке. Казаки уже
спешились и теперь топтались на огромном дворе кремлевском. Пара дворовых
холопок хихикала в отдалении.
- Мир тебе, - произнес казачий поп, входя в часовню. И замер,
восхищенный великолепным иконостасом, золоченым алтарем и камилавком
священника. Отец Вакула чуть не плакал от жалости, что здесь дело с "дарами
собратьев во Христе" никак не пройдет.
- Бог с тобой! - отозвался строгановский священник и осенил Вакулу
крестным знамением. - Мы для тебя в казачьем городке часовенку-то срубили.
- Такую же красивую, как эта?
- Ну, не совсем такую, брат мой.
- Восплачет Господь наш на небесах от явной несправедливости людской. А
ты еще говоришь, что все люди - братья, - казачий поп подошел поближе,
примерился и ухватил своего "коллегу" за длинную бороду. - Нельзя попускать
подобную несправедливость в мире веры христианской. Пообещай мне иконок
парочку, брат мой. Казачьи рыла тоже радуются, на лики святые глядючи...
Через полчаса сторговались на том, что казачьей часовенке перепадет
немножко строгановского блеска.
В то же самое время Александр Григорьевич Лупин подъезжал к купеческому
кремлю, без жалости погоняя свою взмыленную коняжку. Марьянка увидела отца,
и ее сердце болезненно сжалось. Она ткнулась лицом в гриву ермаковой лошади,
чувствуя, как наворачиваются на глаза слезы. "Бедный милый папенька! Как же
хорошо, что ты здесь..."
С главным конюшенным Лупин сумел договориться. Хотя здесь и не
требовалось слуг, в Орельце полно своих мужиков, и чужаков с юга никто не
ждет и не жалует.
- А я коновал знатный, - смело заявил Лупин. - Это у нас от отца к сыну