"Константин Вронский. Капрал Бонапарта, или Неизвестный Фаддей " - читать интересную книгу автора

лазарете, в последние дни пустило в душе Фаддея глубокие корни. От этих слов
было так же невозможно защититься, как и от проклятой холодины. Это была
вера в невозможность побега. И страх, что после будет еще хуже, нежели
нынче. Если бы Дижу удалось сбежать, мир бы сделался совсем иным. Но Дижу
вновь вернули во все тот же свинарник...
Нет. Побег из казарм был мечтой, сновидением пустым, из пут которого он
все еще не мог высвободиться окончательно. Но не супротив же родного
Отечества на стороне кровожадного Корсиканца воевать?! На что ему
надеяться-то? Как жить, как дальше жить?
Лучше уж полностью отдаться муштре. Она места в голове для размышлений
не оставляет. Муштра военная аки пауза в жизни обыкновенной. Пауза слишком
затянувшаяся, во время которой к родному дому он ни на йоту так и не
приблизился...
Фаддей подоткнул одеяло под ноги, чтобы щупальца проклятого мороза не
щипали за тело.
Нет ничего ужаснее этих бессонных ночей. Эх, послал бы бог, что ли,
сон. Во сне-то Фаддей бывал свободен и был волен делать, что
заблагорассудится. А еще во сне было не так холодно, и не числился он в
солдатах во сне-то.
Но именно сон превращал пробуждение в нечто совершенно ужасное.
Мгновение какое-то он пытался осознать, где пребывает. А потом как звонкая
пощечина: нет, не дома он, не в своей комнатенке даже меблированной в
Геттингеме, а на гауптвахте бесправным узником.
А вот Мари сниться ему перестала. Больше не погибала она в его снах. Не
было ее больше в сновидениях. Ровно и в самом деле под землю провалилась.
Раньше-то, когда плохо Фаддею бывало, ничего другого и не снилось даже...
И росла в душе звериная почти тоска по женщине. Тоска по женскому
голосу, по женскому лицу, озаренному улыбкой. Все это казарменное безумие
противно человеческой природе! Нельзя жить так, как устав воинский
предписывает. Нельзя.
Шаги. Шаги?
Фаддей приподнялся, вслушиваясь в шорохи ночные.
А, караульные явились не запылились. Ключ повернулся в замке. Ну, и
чего им посредь ночи от него-то надобно? Дверь со скрипом растворилась. В
щель рука со свечой просунулась, а потом и тень длинная, тощая возникла.
Нет, не караульный это...
- Пробил твой час. Выкладывай, Булгарин, желание последнее, - прогремел
глас в ночи.
Фаддей в ужасе на свет свещной щурился. И не узнать, кто к нему
пожаловал. И чего от него хотят? Последнее желание? Эко звучит нерадостно...
Неужели маршал Даву отомстить восхотел?
А тень приблизилась. Огонек свечи на мгновение лик высветил. И Фаддей с
облегчением узрел копну белокурых волос.
- Цветочек! - удивленно воскликнул Булгарин. - Это ты? - рывком
выпростал ноги из-под одеяла и сел на краешек лежака.
- Утречко доброе, Булгарин! - с ухмылочкой поприветствовал его сияющий
Цветочек. - Да, это я, златой мой вьюнош! - и повел бровями белесыми. - И
свечечку тебе принес!
- Ты, что ль, сегодня в караульных? - догадался Фаддей.
Цветочек устало отмахнулся.