"Константин Вронский. Капрал Бонапарта, или Неизвестный Фаддей " - читать интересную книгу автора

на самого себя закипала в его душе.
Не должен он был забредать в ту деревню! Он обязан был ползти через ту
растреклятую границу! А вот теперь рыбку выловили, бросили в бочку к
остальным таким же рыбехам-дурехам. Среди них он перестал быть студиозусом
Фаддеем Булгариным, здесь он превратился в мясную начинку наполеоновского
мундира, марширующую нога в ногу с тысячами себе подобных. Возможно, еще
настанет день, когда ему сделается безразличной собственная участь. Участь,
рок, немезида, судьба, фатум парализует его волю.
Только один из них отважился перемахнуть через стены казарменной
неволи. Кажется, его звали Рудольф Дижу. По крайней мере именно так сказали
во дворе казармы...
Фаддей не знал Дижу. Тот бежал в тот самый роковой день, когда
Булгарина привезли в казармы новобранцев. Но Дижу интересовал бывшего
студиозуса куда больше, чем все остальные солдаты вместе взятые. Дижу
являлся для него живым доказательством непокорности. Непокорности судьбе. О
нем до сих пор шептались все вокруг. Дижу уже целых три дня был в бегах, и
до сих пор никто так и смог выйти на его след. Господи, может, ему удалось
пересечь границу. Непременно удалось.
Фаддей претягостно вздохнул. Проклятый мороз! Спрашивается, вот для
чего их согнали на двор казармы?! Причем не в первый раз. Любят "наставники
их душ солдатских" опаздывать с началом тошнотворной муштры. Чем дольше
ждешь, тем сговорчивее становишься.
Краешком глаза Фаддей наблюдал за своими новыми товарищами. Вот ведь
чудеса! До чего мундир всех безликими делает. Рядом с ним топчется Мишель
Поппер. Широкоплечий, грубосколоченный, как шкаф. И затылок у него бычий.
Мужлану сему, пожалуй, третий десяток пошел. И здесь ему точно нравится.
Синий мундир инфантерии тоже нравится ему, к мундиру Мишель быстро
привыкает. А еще старается носить сию солдатскую одежонку правильно. Трепещи
всяк, кто к мундиру дурственно относится. Здесь сие столь же тяжким грехом
считается, как и неверность супружеская. В первый же день Фаддей позабыл
застегнуть верхнюю пуговицу на своем голубом мундире. Чертыханье и брань
капрала Биду до сих пор эхом отдается у него в голове. Господи, и это из-за
какой-то там никчемной пуговицы!
А то еще перепутаешь белые кожаные ремни, на которых висит черный
патронташ. Он должен идти с левого плеча на правый бок. И спутаться никак
нельзя. Потому что слева на поясе висит сабля. Святое! Если саблю не
начистишь, по головке тебя здесь за это не погладят.
Тут вообще ни за что по головке гладить не станут.
Внезапно по солдатским рядам как волна прошла. Ага. Капрал Биду со
зверской миной на лице из казармы вышел. Чем-то сей Биду Наполеона
напоминает: такой же низкорослый человечишко в серой солдатской шинели,
воротник которой вздернут по причине холода повыше. Руки сцепил за спиной,
сам вперед пригнулся. Треуголку чуть ли не на нос натянул, и глаз-то не
видно. Мда, и впрямь Наполеон казарменного пошиба. А впрочем, мы все глядим
в Наполеоны. До поры до времени, конечно.
Капрал Биду медленно обвел взглядом своих солдат. Словно искал кого-то
конкретного. Возможно, жертву выглядывал, коей и посвятит все свое
драгоценное внимание во время проклятой муштры.
Биду глядел точнехонько на Фаддея.
Все, сейчас начнется. Вот только пусть не ждет, Булгарин над собой