"Константин Вронский. Черная богиня " - читать интересную книгу автора

ужасе, смятении, в восторге Алексей понял, что... счастлив.
- Фу, глупости какие, малыш! - глухо прошептал он. - И кто только
сказал тебе такое?
- Мама и сказала, - глаза мальчика светились от восторга. - Она сама
так сказала: мой дорогой, я полюбила этого лекаря. Только ты знаешь мою
тайну. Может ли он остаться меж нами?
- И что же ты ответил? - тихо спросил Холодов. Ему казалось, что от
ответа мальчика зависит вся его жизнь.
- Я ответил: да! Он должен остаться с нами! Потому что я тоже люблю
его...
Алексей отвернулся. Золотая сетчатая пелена на стенах мерцала как-то
особенно зловеще. Да-да, именно зловеще. "Я попал в сети, - подумал
Холодов. - Как муха запутался в паутине. Богиня любит меня!"
И вырваться на волю уже не получится. И вырваться на волю уже и не
хочется...

... Я был безумно рад, что вскоре вновь увижусь с Санькой. Весь день я
метался по Питеру, забежал в ювелирный на Чайковского и купил ей янтарный
кулончик в тонюсенькой золотой оправе. А затем меня внезапно потянуло в
Эрмитаж. Я сел на обитую бархатом скамеечку смотрительницы в египетском зале
и прикрыл глаза. Господи, и почему отношения с женщинами такая непростая
штука? А день, когда встретишь ту, Настоящую, невозможно распланировать
заранее? Иногда мне кажется, что мужчина и женщина встречают друг друга
только потому, что Господь Бог в этот момент отвлекается на что-то другое,
более космическое, что ли... У нас говорят, Бог все видит. Я же твердо верю,
он видит все, когда этого хочет женщина...
Весь вечер я гадал, что скажет мне Санька при встрече. И успею ли я, не
забуду ли опять сказать ей, что безумно, безумно люблю ее с нашего самого
первого разговора по телефону год назад?
Когда на следующий день я входил в онкологическое отделение, мне сразу
стало не по себе. Две медсестрички быстро переглянулись, завидев меня, а
потом я увидел и ту, с вытравленными пергидролем кудряшками. Мой букет все
еще стоял в заурядно хрустальной вазе у нее на столике. Увидев меня, она
судорожно схватилась за телефонную трубку.
В четырнадцатой палате двери были нараспашку. Недовольная санитарка
озлобленно елозила шваброй по полу. В голове у меня мелькнуло
испуганно-глупая мысль: неужели Санька сбежала из больницы? А что? Раньше же
сбегала... И тут же тихий предатель - внутренний голос - вкрадчиво шепнул: а
она сейчас бегать вообще-то может? Прикроватная тумбочка была пуста, ноутбук
исчез, не было и капельницы. С кровати снято белье.
- Паша?
Я с трудом возвращался к реальности, на голос обернулся чисто на
автомате, на автомате глянул на Холодова, давнего моего приятеля. Под
покрасневшими глазами у него залегли круги, небритые щеки ввалились.
Странно, но сегодня его грустная физиономия так некстати напомнила мне морду
бассета. Глаза Холодова под стать его фамилии холодно поблескивали, и мне
почему-то подумалось, что Лешка безумно устал от боли и страданий, навсегда
поселившихся в стенах его заведения.
- Паша! - терпеливо позвал он меня во второй раз. А я все глядел на
него и ничего не отвечал. - Ты к Александре?