"Константин Вронский. Черная богиня " - читать интересную книгу автора - Терпение, мой мальчик! - старик ободряюще сжал плечо своего
воспитанника. Потом, подойдя к одному из окон, он приподнял занавес. - Возьми факел, и пока еще не наступил день, у нас хватит времени приготовить все необходимое. Пока Раненсет зажигал факел, Тааб подошел к столу из черного дерева, на котором стояли чеканные флаконы, стеклянные и керамические горшки и банки, широкие алебастровые вазы. Взяв одну такую вазу, флакон и еще какую-то мелочь, Тааб вышел прочь из башни в сопровождении брата царицы-богини. В каморе при малой пирамиде, стоявшей в саду дворца, они остановились. Горус вытащил из деревянного ящика вязки сухих трав, роз и других цветов. Положил их на треножники, полил маслом из флакона и поджег. По каморке пополз удушливый чад. Но ни старик, ни Раненсет не обращали никакого внимания на вонь. Брат царицы-богини помогал поддерживать пламя, подбрасывая в него все новые травы и подливая в огонь масло из амфор. Когда огонь в конце концов все-таки погас, на дне треножника осталась омерзительная черная масса. Тогда Тааб-Горус вытащил из-за пояса лопаточку слоновой кости, соскреб массу и положил в вазу из алебастра. Затем залил змеиным ядом из бронзового флакона и перемешал. Жидкость окрасилась в красный цвет. Тщательно закупорив амфору, Тааб передал ее Раненсету. - Вот питье, мой мальчик, оно поможет. - Но кто должен его выпить? - вскинулся Раненсет. - Си... Сикиника? Горус визгливо рассмеялся и сморщился. - Нет, Раненсет, не Сикиника. На этот раз не Сикиника. Во имя нашей цели пусть уйдет в землю мертвых ее дорогая подруга. Она должна заснуть для Раненсет, казалось, все еще сомневался. - Учитель, - наконец сказал он. - Но ведь Нефру-Ра постоянно дежурит подле сына Солнца. А что если мальчишка случайно выпьет вот это? Горус ласково потрепал по щеке своего воспитанника. - Не бойся. Если и выпьет, тем лучше. Раненсет пожал плечами. - Да как скажешь, учитель... После завтрака - фруктовый чай, ломоть серого какого-то хлеба, пчелиный мед и сильно пахнущее овечье масло - Павла Савельева вновь повели в город. Шелученко так и не притронулся к еде. Он съежился в уголке клетки в комочек, поглядывая воспалившимися глазами на великолепный город-театр. На плоских крышах хозяйничали женщины, развешивали белье, выбивали матрасы. Играли во дворах дети. Их звонкие голоса порхали в воздухе, ударяясь о днища клеток, о гигантские стены храма, нависшие над городом. На улицах пульсировала жизнь, маленькие бычки тащили телеги. Торговцы бойко расхваливали свой товар. И никто не глянет наверх, на висящих между небом и землей чужаков. Неподалеку что-то строили. Терпеливо творили новую часть храма. Как во времена фараонов ловко обходились с огромными каменными плитами. Надсмотрщики громко подгоняли блестевших от пота, задыхавшихся людей. Ваня Ларин с огромным аппетитом уничтожал принесенный им завтрак. - Прежде чем они принесут меня в жертву, - сообщил он Веронике, облизывая запачканные медом пальцы, - я хоть наемся по-человечески... - Так ты будешь оперировать? - взвизгнул Алик, увидев пришедших за |
|
|