"Константин Вронский. Черная богиня " - читать интересную книгу автора

головой. А потом пошел по длинному языку дороги.
Теперь он был представителем чужого народа, солдатом. Его сердце бешено
билось, так заполошно, что врач, спрятавшийся в глубине его души, мигом
поднял тревогу: ну, и как долго ты сможешь выдерживать все это? "Не
думать! - прикрикнул на врача Холодов, воин-одиночка. - Не думать! Держись,
парень!"
Одинокий путник шагал по дороге в Лунных горах в прошлое - дорога вела
его в 4000 год до нашей эры, а он даже и не догадывался об этом.

Мрачный и молчаливый высился в городе дворец принца Раненсета. Высокая
стена скрывала его от нескромного, любопытного взгляда.
А таких взглядов в Мерое хватало. Они были не только любопытны, но и
подозрительны, и исполнены ненависти. В народе носились самые разнообразные
слухи об этом таинственном жилище, слуги которого были невидимы и пугали не
меньше, чем их хозяин и повелитель. Только высокое происхождение Раненсета
удерживало недовольных, заставляя их скрывать до поры до времени свою злобу.
Здесь всегда было молчаливо и пустынно. Глухо отзывались эхом шаги в
бесчисленных галереях, на бесконечных террасах. Все двери были занавешены
тяжелыми, расшитыми золотом занавесами. И пусто, пусто, на всем лежал
отпечаток чего-то мрачного, ледяного. И это под палящим-то солнцем! Мальчики
одиннадцати лет, словно тени, двигались по комнатам, поддерживали огонь и
бросали в него различные благовония. Золотые ожерелья и браслеты сверкали на
шеях и руках, а лица были печальны. У маленьких слуг Раненсета были глаза
стариков - полные апатии и дикого отчаяния.
В саду царила та же тишина, та же пустота. Казалось, что все очаровано
сном. В центре сада как будто росла в небо башня с узкими окнами. В
единственной комнате башни стоял стол, заваленный древними манускриптами,
шкатулками, флаконами и связками сухих растений. У масляной лампы, горевшей
и днем, и ночью, сидел древний Тааб-Горус. Худощавое и сморщенное лицо,
несмотря на бронзовый цвет, было бледно. Из-под густых бровей сверкали
серые, мрачные глаза. Тааб читал, чертил железным острием какие-то знаки и
считал, что-то бормоча себе под нос.
Старик был так увлечен работой, что даже не заметил, как вошел
Раненсет. Принц с восхищением посмотрел на своего наставника, а потом
произнес почтительно:
- Приветствую тебя, учитель!
Старик быстро выпрямился. Улыбка буквально озарила лицо мрачного Тааба.
- Да хранят бессмертные каждый твой шаг, мой мальчик, - отозвался он,
протягивая принцу сморщенную руку.
Раненсет пожал ее и присел рядом со стариком.
- Учитель, а ведь Сикиника не торопится приносить чужеземцев в жертву!
Она на что-то надеется или что-то подозревает. Мы можем спровоцировать ее?
Отпив несколько глотков козьего молока из глиняной кружки, Тааб
произнес с загадочной улыбкой:
- Всякий человек и всякий народ обладает своим собственным космическим
запахом. Один аромат создает расовую ненависть и личную антипатию. Другой же
рождает любовь. Сикиника, как видно, полюбила аромат чужеземцев.
Раненсет вскочил на ноги и в волнении прошелся по комнате наставника.
- Но как, Тааб, как сделать так, чтобы Сикинику отвратил аромат
чужаков? Ты сможешь помочь?