"Данила Олегович Врангель. Тайфун закрытой информации" - читать интересную книгу автора

- И что они сказали?
- Они тебя знают. Ты приходишь к ним в гости. Иногда, по вечерам.
- Да, бывает. Когда нечего делать.
- Они ждут тебя даже сейчас.
- Подождут, никуда не денутся. Они у меня строятся в шеренгу и ходят
строем. А потом делают забег на десять километров. Те, которые добегают до
финиша, входят в группу, которая записывается на бумагу. Но добегает очень
мало особей. Остальные валяются в траве и ловят кузнечиков. Я к ним хорошо
отношусь, но без приказа они не могут делать то, что хочу я.
Она улыбнулась и поцеловала его. Прошептала:
- Прикажи что-нибудь мне. Я буду твоей нотой.
- Ты не сможешь меня терпеть. У меня очень своеобразный характер.
- Мне нравится твой характер. Я люблю его.
- Нет, это тебе просто кажется. Но я то всё понимаю.
- Пойдём к нотам. Посидим у костра, искупаемся в озере, послушаем
кузнечиков, выпьем вина из одуванчиков...
Он молчал. Она шептала:
- А потом станем скворцами и полетим к солнцу. А ноты будут нам махать
в след. Они будут ждать нас. Ведь мы вернёмся. Ведь мы вернёмся... Мы
вернёмся...

*******

Старость - это прелестно. Чем ближе приближается её мохнатый ореол, её
ниша, вырубленная в скале молодости, тем ярче пылают жемчужины детства, не
меняемого уже ничем. Глупая суета средних лет уже улетучилась, как мыльный
пузырь, как чёрная повязка на глазах, как тупая гонка ослиного забега в
гору. Остались жемчужины детства и бриллианты старости. Прерогатива лишь её,
стоящей выше всех и недоступной болтливому большинству, видеть вещи такими,
какие они и есть на самом деле - никакими. Взбешенный разум средних лет
раскрашивает акварельной краской книгу окружающего мира в цвет, потребный
иссыхающей душе, недостаточно автономной и задыхающейся от кислородного
голодания неподхлёстанных эмоций. Безумие гонки в никуда требует красок
погуще акварели, и обезумевшая душа мажет холст жизни, кидает бросками
своего воображения на его полотно масло желаний, забрызгивает девственность
мира своей похотливостью, основанной всего лишь на гормональных выбросах
животного, в котором неведомым образом оказалась закована душа. Спокойная,
холодная старость далека от этого. Как и раннее, очень раннее детство. Они
близки, они совсем рядом; вот-вот одна из них перейдёт в другую. Безумие
мира необходимо для оформления рамки, в которой находятся старость и
детство. У кого не было детства, у того не будет и старости. А лишь
конгломерат желаний, катализированный страхом, который называется жизнь.
Яркие жемчужины... Яркие, разноцветные жемчужины несущиеся в
вечности... Зачем?
Чтобы любить мир. Всего лишь. И больше ничего.
Всё остальное - Армагеддон

*******

Ночной пулемёт, не спится тебе