"Данила Врангель. Славянский стилет " - читать интересную книгу автора

не всегда левая рука должна знать то, что творит правая. Дай им волю. Руки
тоже сами по себе - как и мы. И только тогда, вне контроля, они обе создадут
тебе шедевр. Если захотят. Так ты их убеди! Но только не рассчетами
микромиллиметров. А Верой! Верой и Любовью!"
Черноглазый помощник смотрел на рыжего напарника убедительным взглядом.
Рыжий хмуро повертел пустой стакан, поставил его на стол, неторопливо достал
длинную сигарету, закурил и снова внимательно посмотрел в глаза Эдварду
Рошу.
- Эд, мы с тобой работаем не первый год. Верно? И обрати внимание: если
я заморачиваю, как ты сказал, то как ты думаешь - или я ослаб и стал много
болтать, или что-то есть еще?
Он выпустил дым в потолок и снова посмотрел на Роша. Тот знал Рипли
много лет и моментально сообразил, что уровень операции гораздо выше, чем
ожидалось, и Джон мог сообщить об этом только непосредственно перед работой.
- Я все понял. Мог бы и сообщить о повышенном уровне, свои же люди. Из
каталога кто-нибудь проходит?
- Да, Мерилин Монро. Ты ее должен помнить по операции в Баварии.
Помнишь, рыжая такая стерва? Тогда она уволила весь западный отдел контроля.
Но сейчас - серьезнее. Я не знаю, где она была три года, но вот всплыла и
оказалась в списке близких к точке замера.
Он дал на экран увеличение масштаба, и картинка показала густой
смешанный лес недалеко от района тридцатикилометровой зоны. Группы
коттеджей, башню сотовой связи. Несколько голубых лесных озер. Бетонную
автотрассу посреди разросшегося леса.
- Подозрительно освоенный участок, - молвил Рипли. - Впрочем, замеры по
кюри в этом районе - полный ноль. Участок обнуленный. Очевидно, в 1986 году
там была область очень высокого давления - гектопаскалевый пузырь, такое
бывает, - и все прошло мимо. Да и сейчас там есть некоторая аномалия. Я не
знаю, причем здесь Мерилин Монро, но она в списке! А у нас время максимум до
шести утра.
Он налил себе еще полынной водки.
- Пока все исходные данные в режиме ожидания. Идут состыковки по
времени и устранение "двойного налогообложения". Короче, ждем.
Рипли встал с кресла и прошелся по персидскому ковру, зацепив по пути
ветку цветущего аспарагуса, вылезшую из тяжелой напольной вазы. Он подошел к
окну размером во всю стену, поднял штору и вгляделся в глубину огней
вечернего города. Везде одно и то же. Везде одно и то же... Поставил пустой
бокал на фарфоровую китайскую кошку, вздохнул, подошел к проигрывателю,
проглядел диски, нашел один, вставил и нажал пуск. Тяжелые звуки африканских
барабанов выплели свою ритмическую паутину: дождавшись, наконец, лучика
лазера, перебежали по нему, как по мостику между жизнью и смертью, из
компакта - сюда. Они оказались живые-живые, но, помня о краткости
существования здесь и сейчас, выдавали из себя все-все, что могли, до
последнего звукоизвлечения. "Лав ми, лав ми, лав..." Хрипловатый голос
знакомого тембра дал старт и вычеркнул из головы финиш. На весь гостиничный
номер, с губительным для психики качеством звучания, исполнялся ремикс
полувековой давности, но с тем же великим солистом.
Рыжий, хоть и с серьгой, помнил эти мелодии - мелодии юности его
родителей и звуки его детства. Он нарвался на них совсем не к месту, как в
капкан. Рипли выскочил на середину омархайямовского ковра и стал совершать