"Данила Врангель. Славянский стилет " - читать интересную книгу автора

древнеегипетских иероглифах. Однако странный Вавилонский свиток поддавался
ему с трудом. Но принц внутренне ощущал, что это не просто каракули
неизвестного компилятора.
"Единое всего есть лишь в двух мерах. Все остальное - вне".
Джина задумался над переведенным текстом. Единое - в двух мерах.
Интересно, что же автор имел в виду? Похоже, двухмерный мир. Мир
двухмерен?.. Любопытное умозаключение. "...Все остальное - вне". Что
"остальное"? И где это "вне"? Он стал переводить дальше, шевеля губами.
"Священна цифра два, рождающая разность, в дальнейшем повторяясь, сама в
себя входя". Принц вскочил с циновки и прошелся под деревом. Немного похоже
на Гермеса, но только в стилистике. Подобного в рассуждениях у него Джина не
встречал, хоть и прочел сорок две его книги. Гермес Трисмегист <Трисмегист
Гермес - древнеегипетский маг (ХШ век до н.э.).> был тщательно изучен
юношей, рожденным, как ему твердили с детства, быть подобным богу. Он и
старался. Нет, это не Гермес. Тем более, что у него везде священна, если уж
так говорить, цифра три. Как, впрочем, и у всех таких же самоуглубленных. У
Рамы, у Кришны, у Моисея... А вот два?! Подобное принц читал впервые. Это
был абсолютно революционный подход к восприятию духовной реальности.
Священная тройная ритмика давно уже начала заморачивать его весьма
просвещенную голову вместе с болтливыми жрецами-брахманами. Брахман
<Брахман - в буддизме, индуизме: непознаваемое божество, Абсолют;
одновременно - наименование члена касты жрецов.> - есть Атман <Атман - в
буддизме, индуизме: душа.>. Прямо чудо. Но слишком просто. Наблюдающий есть
наблюдаемое. Субъект есть объект. Ну и ну! Для субъекта это можно допустить,
а вот как на это рассуждение посмотрит объект? Особенно если он - субъект?..
Джина снова взял свиток и сосредоточенно вгляделся в него. Древесная
улитка упала с дерева прямо на рукопись и неторопливо поползла по листу,
неожиданно начав размазывать текст. Принц взял ее двумя пальцами, поднес к
лицу и прочел ей прямо в глаза: "Единое всего есть лишь в двух мерах!"
Прислушался, подул на нее, погладил по спинке и выкинул в кусты: "Все
остальное - вне..."
Он стал читать снова: "Священна цифра два, рождающая разность, в
дальнейшем повторяясь, сама в себя входя". Далекий смысл, несущийся сквозь
двадцать пять веков, начал доходить до него. "Всмотревшись в продолжение
Единого во многом, лишь Двойственность найдешь, а далее - повтор". Цепкий ум
принца, тем более свободно владеющий герменевтикой <Герменевтика - здесь:
наука об исследовании, пояснении и толковании текстов.>, улавливал в тексте
невиданный ранее смысл, отказать которому в присутствии было нельзя никак.
Мало того, он начал осознавать действительность категорий, выражаемых
неведомым автором.
"Все постижимое под солнцем расположено от меры "ничего" до меры "все".
И обе меры бесконечны. Но третьей не дано. Лишь два конца имеет нить,
связавшая все бусы бытия. Лишь два".
Принц задумчиво поводил сухой веткой по коврику. Все в мире есть
подобие его основы. Подобие Брахмана. Двухмерного Брахмана? Ну, а Атман?
Быть может, там, где все остальное - вне? Так где же это "вне"? Вне двух
возможных мер. И значит, это "вне" - никем не постижимо? Джина замер: мысль
явно скользила поблизости, но оформляться не спешила. Все сущее - и человек,
конечно, - зажато между этих двух безначальных и бесконечных
противоположностей. И кажущаяся свобода - лишь иллюзия. И сущность