"Владимир Возовиков. Тайфун" - читать интересную книгу автора

Тревожное чувство шевельнулось в груди лейтенанта. Мало ли что может
случиться с человеком в ночном метельном лесу, особенно когда он выходит из
боя!.. Снегопад затихал. Ветер еще нес мелкую крупку, она прорывала строй
деревьев, и с ветвей тоже пуржило, но смутный лунный свет уже проникал в
лес, различались стволы деревьев, за ними белели полянки, однако там, где
терялась лыжня, никто не появлялся. В ветре почудился Дагаеву далекий крик
совы... вот еще... и еще... Минута тишины - и снова три протяжных, печальных
крика. "Сигнал Амурко?.." Дагаев приказал Денисову включить радиостанцию -
он передал ее ефрейтору после первого боя, - тот вызвал сержанта, но ответа
не было... Нагрудная радиостанция действовала на несколько сот метров,
однако и совиный крик на шквальном ветру недалеко слышен. Померещилось...
- Ефрейтор! Останетесь за старшего. Отсюда - ни шагу. Я пойду навстречу
Воронову.
Из письма Федора Дагаева
"...Мне кажется, брат, при желании всякого человека понять и разглядеть
можно. Граница меня в том убедила. Наверное, это справедливо, что все мы из
одного теста. Дело лишь в том, на чем оно замешано и насколько круто
замешано...
И выходит, брат, у Иванушкина-то и дух, и стойкость оказались покрепче,
чем у иного атлета. Я понял, почему он на всякое трудное дело вызывался: ему
доказать хотелось - прежде всего себе доказать, что может равняться с
сильнейшими. Не высовывайся он из общей шеренги, служи тихонько - был бы
середнячок из середнячков, с которого много не спросишь. А враг-то спросит
при случае по высшему счету - вот что он интуитивно, может быть, понимал,
вот к чему готовил себя... (Да, представь, он все-таки прыгнул через коня!)
Разговорились мы с Иванушкиным, а он - про зазнобу свою: красивая, мол,
заносчивая девица. Но все равно, говорит, докажу, что стою ее. И ведь
докажет, я думаю. Придется его как-нибудь отпустить в поселок...
К чему я тебе все это нишу? А хочу отцовские слова напомнить: старайся
понять, в чем нуждается человек, чтобы настоящим воином стать. Не здесь ли
начало нашей командирской работы? Мне Иванушкин говорит: спасибо, товарищ
капитан, - гоняли вы меня на занятиях больше других и не сердились, если у
меня не получалось. Знал бы он, как не сердился!.. Да, но это хорошо:
устремления наши совпадали, хотя главного-то я сразу не разгадал в нем. А
ведь часто молодому солдату хочется совсем не того, что действительно ему
необходимо. И вот тут, командир, не ошибись!..
Что, брат, утомил я тебя сентенциями? Скажешь, воспользовался
родственными узами - и в письмах поучает. Да я ведь для того это, Гришенька,
чтобы все у тебя шло, как надо. Не стало вашего батьки, и мне за тебя
вдвойне беспокойно. Все же я старший, и потом у нас тут передний край, где
человек виднее...
Матери-то пиши почаще..."


* * *

...Дагаев шел быстро, надеясь вот-вот встретить отставшего солдата.
Лыжня хорошо различалась в поределой тьме, но уже блеснул за деревьями
красноватый трепетный свет: условный пожар еще полыхал на дороге, а Воронова
не было, и осенила неприятная догадка - дефиле теперь, конечно, охраняется.