"Владимир Возовиков. Море вернет янтарь" - читать интересную книгу автора

- Петя у нас с детства чувствителен к простуде, - улыбнулась хозяйка. -
И как его в летчики взяли?
- Анна! И ты туда же!
- А вы, Коля? - смеясь глазами, спросила девушка.
- Куда мне! Совсем еще был зеленым. С нашим командиром за правого
пилота сам комэск летал... А дальше, собственно, по библии: разверзлись над
страждущими небеса метельные, и полетели оттуда тюки прессованного сена,
мешки с сухарями, консервами и всяким другим существенным товаром. Один раз,
другой, третий - и спасены наши бараны. Волки и шакалы там, говорят, до сих
пор на небо от злости воют... Да это что! Орден-то командиру сразу за два
дела дали, второе, я думаю, повеселей было - сам свидетель! - мне за него и
то медаль повесили. А Петр Семеныч и на этот раз свою просморкал.
Штурман глухо рыкнул, Даля прыснула, Соколов усмехнулся и жестом
остановил Алешкина.
- Может быть, хватит людей утомлять байками? - не столько штурмана
хотел выручить, сколько себя: он постоянно чувствовал себя не в своей
тарелке, если при нем говорили о его работе. Плохое или хорошее - все равно.
- Не хватит... - Девушка, глянув на Соколова, вдруг покраснела и
просительно добавила: - Пожалуйста...
Синие глаза ее так просили, что Соколов смутился и лишь плечами пожал,
уткнувшись в тарелку.
- Да я коротко. - Алешкин знал своего командира. - В общем, шли мы
как-то на севере порожняком, из одного очень веселенького рейса
возвращались. Вдруг - срочная радиограмма: в квадрате Н оторвало от берега
льдину с людьми и уносит в море. Там такие истории не редкость, да ведь от
этого не легче. У них на аэродроме были машины поменьше нашей, но мы ближе
всех оказались и, кроме того, военным положено раньше других лезть в огонь и
в воду. На то и существуем. Тут уж добровольцев не спрашивают, тут -
приказ... Эх, если бы снять для кино нашу посадку на льдину, а потом -
взлет, наверное, сказали бы: бутафория. Но зато и теперь приятно вспомнить,
как нас потом обнимали и целовали в рыбачьем поселке, особенно женщины и
особенно командира нашего! Одну кудрявую рыбачку едва оторвали, а она
говорит...
Синие глаза потемнели и скрылись под опущенными веками... Соколов,
прерывая рассказ Алешкина, неожиданно поднялся:
- Спасибо вам большое за хлеб-соль, и простите за беспокойство.
Хозяйка так искренне огорчилась, так настойчиво приглашала остаться до
утра - и место в доме есть, и телефон рядом имеется, - что Соколов даже
заколебался. Но что-то уже звало его в вечерний город, в пустеющий к ночи
аэропорт, в недолгое одиночество.
- Я покажу вам... ближнюю остановку, - видя, что он все же уходит,
сказала Даля. - Мне к подруге, за... книгой, это по пути.
Алешкин было сорвался проводить ее, но она очень вежливо сказала: "Не
надо... Я задержусь у подруги", - и лейтенант, удивленно глянув на нее и на
командира, остался.
На крылечке Даля предложила:
- Пойдемте берегом. Наша улица... возле моря. Слышите - плеск?
Он кивнул, прислушиваясь к звону винтов в ушах. Перед тем был долгий
полет над нейтральными водами; к тому же привязались натовские истребители,
нагло подходили вплотную, скалили зубы, демонстрировали обложки ярких