"Владимир Возовиков. Море вернет янтарь" - читать интересную книгу автора

ответственные задания? Да если бы и объяснил, слова ничего не могли
изменить. Что слова, когда сама твоя жизнь немила и непонятна другому! И
разве любовь не состоит из ожиданий? Нелепо уговаривать женщину любить тебя.
Он лишь отрицательно покачивал головой на упреки жены да усмехался, словно
над капризом ребенка, отстраненно прислушиваясь к гулу всех четырех турбин,
неутолимо глотающих ледяной ветер разреженных высот над грозами и горами...
Наверное, молчание все и решило. С тех пор его работа, словно в награду за
отрешенность от мирской суеты, не давала ему времени и поводов для
рефлексий. И какие могут быть рефлексии у одного среди первых на воздушных
трассах, чьи имена в мире летчиков обрастают легендами? Пусть негромкая, но
прочная слава надежного пилота следовала за ним по небесным маршрутам,
вселяя уверенность в тех, кто посылал его на задания, находился с ним на
борту корабля, ждал его на земле. Всегда уравновешенный и невозмутимый за
штурвалом стотонной крылатой машины, Соколов казался молодым летчикам таким
человеком, который родился вместе со своим кораблем, родился, чтобы летать.
И если случалось, что кто-то должен совершить невозможное, вспоминали
Соколова. Он вылетал, и невозможное совершалось, как обыденная работа. На
это способен не просто сильный человек, но такой, который живет в настоящем
и смотрит только вперед, ни единым сожалением не цепляясь за оставленное
позади. И ничьи образы, ничьи голоса не грезились ему больше в небесных
далях - все необходимое было с ним и в нем, в его опыте, в его экипаже, в
его машине. Этой уверенностью в себе, этим обретенным равновесием он
дорожил, кажется, больше всего.


* * *

И вот сегодняшний полет над фантастическими рощами, задевшие что-то в
душе слова молодого коллеги, янтарные клены, неузнаваемо преобразившийся
аэропорт на краю приморского городка... Столько воспоминаний нахлынуло, да в
таких подробностях, словно все происходило вчера. А сколько лет пролетело -
сосчитать трудно! И жаль чего-то, невыразимо жаль. Так где же его надежное
равновесие? Не был ли Соколов в своей жизни похож на того чудака, который
устроил для себя убежище от морских волн внутри корабля с дырявым днищем?
Теперь он готов был признаться себе в том, в чем боялся признаться. Уже
отвергнутый однажды, с незажившей ранкой в душе, он в ту далекую осень
побоялся доверить свое чувство романтической девочке в синем пальто.
Наверное, она со страхом и восторгом пошла бы с ним погулять в
фантастических рощах, населенных неведомыми существами, - это как раз для
нее. А вот ждать по-настоящему, во все лучшие годы жизни, ждать не только
когда ты далеко, но и когда рядом, занятый своим, только своим, куда нет
доступа никому другому?.. Наверное, надо уметь приоткрывать близким людям
тот главный мир, в котором ты живешь, чтобы он не отпугивал их и тебя самого
не делал для них чужим. Соколов не умел этого. Или не хотел?.. Ведь и в
разрыве с женой не только ее вина - разве он не чувствовал? И разве с Далей
не могла выйти та же история? Разве в тот момент, когда оторвал от губ ее
холодную ладонь, увидел изумленные, чуточку испуганные глаза, он сам не
испугался за себя и за нее, за то, что все может кончиться так же плохо, как
было однажды? Испугался и решил остаться в ее памяти таким, какого она,
наверное, выдумала... В таком случае все было правильно, Соколов...