"Владимир Возовиков. Четырнадцатый костер" - читать интересную книгу автора

доме стояли только русская печь, деревянные лавки и голый стол, железная
койка, тяжелый сундук, да еще висели под потолком полати. Но зато какие
сладкие пироги с морковью пекла хозяйка дома тетя Феня! И теперь ее
засудят...
От каждого задушенного "ох!" безжалостная клешня сильнее и сильнее
сдавливала мою грудь, наверное, только криком можно было разжать злые тиски,
а Васька тоже прибежал, стоял рядом, белый, трясущийся, глотал слезы - ведь
это лишь девчонки в тринадцать лет могут плакать открыто.
- Васька, слушай! - меня лихорадило от ненависти. - Мы их убьем.
Выпросим у дяди Лешки ружье, а не даст - утащим. Мы их найдем, я знаю: они
живут в согре, у Святого ключа, мы их всех постреляем, нам премию дадут, мы
шкуры сдадим и за все заплатим.
Васька наконец всхлипнул - он успокаивался и, как и я, верил - не мог
не верить, - что мы выследим и убьем волков.
...Через много лет в руки мне попадется книга знаменитого канадского
охотника, десятки лет прожившего на лесном ранчо. Оказывается, и он,
немолодой, искушенный следопыт, давал страшные клятвы мстить волкам за
кровавый разбой в лесах, бессмысленный, необъяснимый, фантастический разбой,
перед которым человек-хозяин способен потерять рассудок от ярости.
Профессионал охотник лучше, чем кто-либо, знал, как непросто в одиночку
исполнить клятвы мести осторожным непоседливым зверям, и все-таки произносил
их над убитыми из волчьего озорства и тут же брошенными оленями, лосятами и
бобрами. Он, как мальчишка, не задумывался, что нельзя мстить волку за то,
что он волк, но я понимал старого охотника, вспоминая красный туман над
утренней низиной у кромки сибирского бора.
Есть могучие хищники, способные ударом лапы замертво свалить громадного
буйвола. Сытые, они не шелохнутся - пройди добыча и в двух шагах.
Волк, даже подыхающий от обжорства, непременно задушит жертву, попади
она ему в зубы; он убивает, пока есть кого убивать. Вероятно, его жадность -
от долгих голодовок в лютые северные зимы, но кажется, сам демон убийства
поселился в этом поджаром широкогрудом и лобастом звере - самом умном и
коварном в наших краях, - наделив его молниеносными клыками, неутомимыми
лапами, невероятным упорством в погоне за добычей. От волчьей стаи не уйдет
самая быстроногая дичь. Перед стаей волков не устоит ни один зверь из тех,
что когда-либо жили и теперь живут на земле. Волчья стая никого не боится,
кроме человека.
А как они умеют улыбаться человеку издалека, эти большие дикие собаки,
чьи песни в послевоенные годы не умолкали в наших краях! Каких только жутких
историй не рассказывали о них в долгие деревенские вечера, но самый
авторитетный для меня человек - дядя Леша - посмеивался, утверждая, будто
для человека любая деревенская дворняга опаснее волка. Она-то по дурости и
укусить может, а волк-де не посмеет укусить даже грудного младенца. Но мы
все же побаивались их, встречая в полях. Иной привяжется, идет следом
версту-другую, а то забежит вперед и усядется поодаль от дороги. Сколько
угодно маши руками, кричи, швыряйся камнями и палками - он лишь приоткроет в
улыбке жемчужную полоску зубов да сощурит изумрудные дремучие глаза, а
пройдешь мимо - снова бежит за тобой. Пообвыкнешься, и покажется он
обыкновенной собакой, которую давным-давно прогнали из дома, жестоко побив.
Тянет ее к человеку, но стоит между ним и ею стена страха, через которую не
пробиться обоим. И будет он идти за тобой неотступно до какой-то черты,