"Владимир Возовиков, Владимир Крохмалюк. Сиреневые ивы (про войну)" - читать интересную книгу автора

и его товарищам. Среди неуюта войны, на новом для тебя пути нет ничего
дороже, чем братское отношение людей, о существовании которых еще
вчера не подозревал. Исчезло ощущение неопределенности моих
обязанностей, я уже чувствовал себя живой нитью, связывающей два
важных оперативных звена, олицетворенных в близких мне людях. Теперь я
знал: не посмею, не смогу быть плохим офицером связи.
В пункт встречи с командиром противотанкового дивизиона и
самоходной батареи я прибыл до срока. Назначил наблюдателей и сам
внимательно слушал тишину ночи. Уловив шум моторов, приказал
Бигельдинову включить стоп-сигнал. Вскоре подошла головная машина, из
щели ее замаскированной фары едва пробивался темно-синий свет. Офицер
в шинели и плащ-накидке, назвавшийся капитаном Неверовым, спросил,
знаю ли я маршрут. Утвердительный ответ удовлетворил его. Марш прошел
довольно быстро, так как саперы успели уже не только соорудить мост,
но и "подлатать" дорогу. На западной окраине Иванковцев колонну
встретил начальник артиллерии бригады гвардии майор Шаповалов, он и
повел дивизион и самоходную батарею на огневые позиции,
Вошли в высокий, густой лес. Разбитая дорога с глубокими колеями.
Незастывшая густая грязь. Темень. Сильный ветер со снегом. Через час
движения майор Шаповалов остановил колонну и приказал рассредоточить
орудия на просеке в полной боевой готовности. Затем я вместе с другими
офицерами выехал на командный пункт бригады, располагавшийся на опушке
леса.
На КП, несмотря на поздний час, шла напряженная работа. В большой
палатке, вокруг макета местности, собрались офицеры штаба бригады,
командиры танковых, мотострелковых и минометного батальонов. Ждали
прибытия командира 24-й гвардейской танковой бригады. Полковник
Борисенко нетерпеливо поглядывал на часы - время очень дорого. "Что-то
запаздывает Вениамин Павлович!" - "Еще пять минут", - ответил майор
Бочинский, однако Борисенко не успокаивался. Наконец послышался рокот
мотора, лязг гусениц, а через минуту в палатку вошли трое танкистов в
кожаных куртках и шлемах. Первый - это был командир танковой бригады,
любимец корпуса гвардии полковник Рязанцев, - подошел к Борисенко и,
чуть улыбнувшись, певуче заговорил: "Заждались, Григорий Яковлевич? Я
был уверен, что вы используете эту ночку для атаки. Чувствую - не
ошибся. Мы тоже готовы. Осталось только согласовать..."
Майор Кривопиша пригласил двух других танкистов садиться, и один из
них - командир танка комбрига гвардии лейтенант Хазипов устроился
рядом со мной. Мы тотчас познакомились, и он стал рассказывать мне о
последних боях под Медеревом. Глаза его разгорелись, когда он
рассказывал, как танковая рота под командованием старшего лейтенанта
Иксара, ведя разведку, обнаружила в движении одиннадцать "тигров".
Иксар пристроился им в хвост и, когда "тигры", одолевая подъем, стали
хорошими мишенями, скомандовал: "Огонь". Буквально за полминуты два
"тигра" были сожжены и два разбиты. Рота не потеряла ни одной машины,
Назип (так звали моего нового знакомца) смеялся и потирал руки,
вспоминая этот бой...

- Пока лейтенанты знакомились и беседовали о боях, был
принят план совместного наступления, - пояснил Рязанский. -