"Е.Войскунский, И.Лукодьянов. Сумерки на планете Бюр" - читать интересную книгу автора

наматывать запаховые гаммы на ленту. Но дешифратор выдавал лишь обрывки
химических формул - он не поспевал за информацией. Да и вообще он был
предназначен для анализа запахов растительности, для нашего случая он не
подходил. Лингофон не мог перевести эти обрывки на человеческий язык.
Между тем сумерки сгущались, сгущались, и, наконец, наступила ночь. За
стеклами кабины воцарилась непроглядная тьма, температура снаружи
понизилась до 97 градусов. Как выдерживают аборигены, ведь никаких жилищ мы
здесь но видели.
Слева слабенько светился один из этих загадочных сегментов, вернее,
светилась иззубренная линия его среза. Алеша все глядел, глядел на сегмент.
Не знаю, о чем он думал.
Я тихо окликнул его, но он не услышал. Я не стал его тревожить. У
Алеши было над чем задуматься.
Надо было выходить на связь с кораблем. Каждые три с лишним часа
"Гагарин" проносился над нами.
Алеша принялся кодировать накопленную информацию - личные наблюдения,
кинодокументы, запись ольфакто-анализатора - и передал все это на корабль.
Я попросил Алешу воздержаться от сообщения о том, что в вездеходе находится
инопланетное существо. Прошина бы это встревожило. И напрасно, так как
лучевые дезинфекторы в кабине вполне надежны. Но лучше рассказать ему по
возвращении на корабль.
Прошин не терпит нарушений ИПДП. Да и я ведь всегда придерживаюсь
инструкции, за исключением чрезвычайно редких случаев, когда вынужден ее
нарушать.
Прошин подтвердил прием информации и посоветовал нам быть
осмотрительными. На этом сеанс связи закончился.
Я откинул спинку сиденья и лег. Вскоре улегся и Алеша, включив
защитное поле вокруг вездехода. Несколько раз я просыпался и взглядывал на
Смутьяна. Он сидел неподвижно в своем углу и, по-моему, не спал совершенно,
глаза у него были открыты, когда он смотрел на меня, ноздри его начинали
раздуваться.
Первая ночь на планете прошла спокойно.
Но зато следующий день...
Подземелье Рассветало невыносимо долго. Собственно, рассвет так и не
наступил, просто сумеречное небо немного посветлело.
День на планете Бюр был не ярче, чем, скажем, белая ночь в Ленинграде.
Далекое светило - Альфа Верблюда - взошло над горизонтом льдистым
зеленоватым кружком, на него можно было смотреть незащищенными глазами, не
жмурясь.
- Не знаю, что делать с нашим гостем, - сказал Резницкий. - Не хочет
ни есть, ни пить. Отверг все, что у нас в запасе.
- Выпустите его, - рассеянно отозвался Новиков, просматривая записи
приборов. - А то еще помрет с голоду.
- Вы забыли, как за ним вчера гнались, - возразил Резницкий. - Оно...
он попросил у нас убежища.
- Напрасно мы все-таки ввязались, Сергей Сергеич. Как это говорили в
старину... В чужой церкви своя программа неуместна - что-то в этом роде.
- В чужой монастырь со своим уставом не ходят, - уточнил Резницкий. -
Алеша, поймите, наконец, они разумные существа. И следовательно, мы
непременно должны добиться контакта.