"Е.Войскунский, И.Лукодьянов. Сумерки на планете Бюр" - читать интересную книгу автора

хотелось докопаться до сути обрядового танца, если это действительно был
обряд. Мохнатые снова поплелись по кругу, как лошади, и Резницкому в конце
концов это надоело. Он уж собрался идти дальше, но тут танец кончился.
Мохнатые где стояли, там и сели, видно, устали, бедняги. А гладкий
наклонился к корыту, что-то потрогал жезлом, а потом с легкостью поднял
корыто и полетел куда-то в глубь подземелья. Резницкий побежал за ним.
Хорошо еще, что тот, гладкий, летел не так уж быстро, отталкиваясь от
земли ногами, а потом и вовсе пошел пешком. В дальнем коридоре он
остановился, тронул жезлом стену, и она разъехалась, и Резницкий прошмыгнул
вслед за ним.
Помещение, в котором он очутился, было залито ярким светом, а стены
снизу доверху были уставлены желтыми корытцами и казались покрытыми
прихотливым узором. Почему-то Резницкому припомнилась древняя мечеть в
Средней Азии - там стены тоже покрывала тончайшая резьба, но, конечно,
более искусная и не носившая энергетических функций.
Гладкий абориген, за которым увязался Сергей Сергеевич, поставил
принесенное корытце на пол и опять что-то потрогал жезлом. Затем вокруг
корытца уселись семеро гладких. Они широко раздували ноздри и слегка
покачивались из стороны в сторону. Один из них при этом не забывал
поглаживать по шелковистой голове зверька, сидевшего у него на руках.
Спустя минут двадцать он перестал раскачиваться и строго, как
показалось Резницкому, посмотрел на своих соплеменников. Некоторое время
они переглядывались - переговаривались, как видно. Лица их были
бесстрастны, но Резницкий был уверен, что "кошковладелец" о чем-то яростно
спорит с тем, кто принес корыто. Этот последний вдруг зажал ноздри рукой, а
"кошковладелец" пихнул толстенькой ножкой корытце. Тогда его "оппонент"
лягнул "кошковладельца". Они стали друг перед другом, зажимая ноздри
ладонями, и Резницкий решил, что сейчас будет драка. Проворно он вклинился
между спорщиками, готовый разнять их. В руке "кошковладельца" появился
жезл, в следующий миг жезл уперся Резницкому в живот, в поясную застежку.
Гибкая ткань скафандра прогнулась. Резницкий осторожно отвел жезл в
сторону. Он уже знал, что аборигены не воспринимают улыбку как знак добрых
намерений, но продолжал машинально, "неуправляемо" улыбаться. На Земле
такая улыбка обезоружила бы любого недоброжелателя, но здесь была
сумеречная планета Бюр, не знающая тепла и света.
Гладкие аборигены тесной группкой надвинулись на Резницкого, выставив
жезлы. "Ничего они не могут сделать мне плохого, - подумал Сергей
Сергеевич, пятясь к стене, - решительно ничего, ничего". Он широко развел
руками, показывая, что у него нет оружия, и он готов всех их обнять как
братьев по разуму, и, конечно же, в конце концов они научатся понимать друг
друга, потому что Разум всемогущ.
Но те тыкали жезлами ему в живот и прижали к стене, и тут стена
раздалась за его спиной, и Резницкий, быстро обернувшись, шагнул в проход.
Стена сразу сомкнулась за ним.
Он еще не успел как следует разглядеть то, что открылось его жадному
взгляду, но почему-то, обгоняя информацию зрительных нервов, его охватило
знакомое ощущение счастья, ибо предчувствие познания Нового было для него
именно счастьем.
В ярко освещенном пространстве будто кружила медленная белая метель.
Но это были не хлопья снега, они двигались прихотливо и непонятно, и от