"Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов. На перекрестках времени (Авт.сб. "Очень далекий Тартесс")" - читать интересную книгу автора

- Нам? - вскричали мы с Виктором в один голос.
- Да, вам. Как же вы так легко поверили черт знает во что?
- Что значит - легко поверили? - Я вскочил со стула. - Он же сам
признался, что запросил выкуп... И мы видели, в книге подчеркнут вес
золотых монет...
- Верно, - сказал Жан-Жак. - Я подчеркнул это, когда перед полетом
обсуждал с французами сумму выкупа. Она должна была быть такой, чтобы
вызвать сенсацию. Ведь основной интерес для нас представляли газетные
сообщения.
- Между прочим, Иван Яковлевич, - сказал директор, - вам придется
позвонить Михальцеву. Он ждет не дождется часа своего торжества.
- Торжества не будет. Вы сами видите, Семен Семеныч, что мое
предположение относительно "эффекта присутствия" в значительной мере...
- Безусловно. Но с другой стороны, прав и Михальцев. - Семен Семеныч
похлопал ладонью по стопке газет.
Они помолчали немного.
Никогда еще я не чувствовал себя так погано. Выходит, это был все-таки
эксперимент, а не... Я чуть было не взвыл, припомнив, с какими чудовищными
обвинениями обрушились мы на Жан-Жака.
- Разрешите поинтересоваться, - раздался спокойный и очень официальный
голос Виктора, - на каком основании эксперимент держали в секрете от нас?
Полагаю, что мы с Калачевым имеем некоторое отношение...
- Справедливо, - прервал его Семен Семеныч. - Признаться, Иван
Яковлевич, я не совсем понял, почему вы настаивали, чтобы Горшенин и
Калачев остались непосвященными.
- Что ж, придется ответить откровенно, - сказал Жан-Жак. - Эмоции для
нас, ученых, не должны играть решающей роли. Но - ничего не поделаешь -
все мы люди. Так сказать, homo sum. При всем моем уважении к нашим молодым
друзьям, к их, я сказал бы, незаурядным способностям, мне крайне не
нравилось их поведение. Дело не в том, что они склонялись к мнению
Михальцева об "эффекте присутствия" и не считались с моим, это их право.
Они слишком горячи, Семен Семеныч, да, горячи и грубоваты, и склонны к
скоропалительным решениям, особенно это относится к Калачеву. Возможно,
я... не совсем прав... но именно поэтому - с чисто воспитательной целью -
я решил не брать их в рейс.
Семен Семеныч покашлял и посмотрел на меня.
- Однако, - сказал он, - если вы решили наказать их подобным образом,
то, сдается мне, и они не остались в долгу.
- Да уж... - Ироническая улыбка появилась на холеном лице Жан-Жака. -
Будьте уверены, они с лихвой отплатили. Не утруждая себя в выборе слов.
- Но почему вы сами на себя наговорили? - вскричал я. - Пусть мы
ошиблись, но вы же ничего не отрицали...
- Опровергать всякие вздорные обвинения - это, знаете ли, мне ни к
чему. Да и, признаться, мне стало любопытно: что будет дальше? Я решил
немного разыграть вас. Конечно, я не ожидал, что вы настолько
взбеленитесь, что захотите высадить... ну и так далее.
- Это все из-за Леньки! - вырвалось у меня.
Жан-Жак поморщился:
- Что еще за уменьшительные клички?
- Из-за Лени Шадрича, - поправился я. - Он сказал, что "Джоконду"