"Валерий Вотрин. Фактория" - читать интересную книгу автора

он относился с особенным ожесточением: ведь именно таким образом история
показывала, что не стоит на месте. С крыши обзор представлялся не лучше: все
было такое же, застывшее и белое. Начиная с самого верха скалы, Фора быстро
срисовывал незамысловатые композиции - людей с копьями или острогами,
охотящихся на какие-то круглые торчащие головы, оленей, еще людей, сражающихся
друг с другом, птиц с треугольными головами, снова оленей. Рисовал он сносно.
Постепенно он перенес на бумагу все, что было наверху, и спустился с крыши
вниз. Здесь сюжеты были позанятнее: фигурки танцевали, боролись, угоняли стада
оленей, били моржей и нерп, - это их круглые головы торчали из подобия
прорубей. Оставалось только догадываться, что за рисунки скрывает бревенчатый
сруб фактории, воздвигнутый прямо посреди наскальной панорамы. Несомненно,
самое интересное фактория заслонила. Кто-то притронулся к плечу Форы. От
неожиданности тот подался вперед и ударился о скалу.

Рядом стоял старик-туземец. Он смотрел не на Фору, он смотрел на скалу, и
глаза его были полны слез.

- Чего тебе? - совершенно не к месту, грубо и сам то сознавая, обратился к
нему Фора.

Старик коснулся скалы и затем притронулся к своей груди. Затем показал на
оленью шкуру, свернутую в тугой рулон и лежащую у его ног, и потом прикоснулся
к груди Форы.

- Нет, нет! - испуганно начал отмахиваться Фора. - Нет! Уходи!

Старик настойчиво кивнул, а потом, шагнув, больно ударил кулачком в грудь
Форы и снова показал на рулон. Все это время, как показалось Форе, он на него
не смотрел. Взгляд его был устремлен на изображения, оставленные предками в
память о великой ненаписанной истории. Потом старик повернулся и ушел, как и в
прошлый раз, оставив Фору наедине с оленьими шкурами и в твердой уверенности,
что виделись они в последний раз.

У ног Форы лежал последний свиток истории народа мя, бесследно сгинувшего
в войнах с соседними племенами, жестокими и многочисленными. Фора неподвижно
смотрел на отогнувшийся край шкуры, на покрывающие его мельчайшие иератические
значки. Где-то среди них был и он, вот такой, как есть: ничего не сознающий,
не разбирающий истины, сокрытой в значках. Ему вдруг пришло в голову, что,
разбери он когда-нибудь письмена мя, ему открылась бы высочайшая цель
жизненного пути - абсолютное самопознание, правда о себе и правда о мире.
Высший промысел сосредоточился в непонятных значках, они были последним
барьером между ним и божественной правдой. Но хотел ли он знать ее? Что сказал
о нем будущему летописец мя? Символы могли быть благодарением, а могли и
навлекать на его голову ужасающие проклятья. Тяжко, наверно, быть проклятым
целым народом. Фора нагнулся, подхватил тюк и поволок его в факторию.

Наутро в факторию ворвался человек. Он был высок, в охотничьей хвостатой
шапке и с ружьем в руках. Свои лыжи он оставил за порогом. Не поздоровавшись,
он прошел к кадке с водой и начал пить, зачерпывая кружкой.