"Валерий Вотрин. "Гермес", или Химера (эссе)" - читать интересную книгу автора

шаткого рассудка, я приведу здесь полностью, лишив их только пут
перечеркиваний и нелепых ошибок. Они и есть настоящий роман, чья
разорванная ткань объяснима и доказательна. Роман вне романа, заключенный в
ограду двойных стен этого эссе, он очень хорошо защищен, ничему не обязан и
ничего не разъясняет.

Герр Магнус Мес (герр Мес). Ференц Нуарре.
Вихрящиеся Миры, обиталище богов, некий туманный и недоступный
эмпирей.
С распространением человека по всей Вселенной культы богов как божеств
Места утратили свое значение. Многие боги, разочаровавшись, ушли в хаос, за
стены космоса. Остальные, очень немногие, приняв человеческий облик, живут
среди людей. В среде оставшихся велика роль Гермеса, посланника и вестника
богов, сопроводителя в царство мертвых. Но, поскольку богов нет, на Землю
претендуют иные боги, боги нечеловеческих народов, страшные Безглазые Боги
Гогна. Гермес, хоть и ненавидит Иисуса, который изгнал его семью,
сплачивает вокруг себя других богов и ведет борьбу с Гогна. Но те
одерживают верх, и тогда Гермес решается обратиться к Вечным Спящим
Божествам Космоса, вселенским богам Порядка.


Эти слова могут быть датированы примерно 10-15 апреля 1995 года. Идея
окончательно не созрела, и сейчас мне приходит на ум, что, наверно, лучше
бы мне выправить сюжет именно по этой схеме, точной и недвусмысленной
формуле "фэнтези" "плохой/черный - хороший/белый". Моя беда в том, что мне
никогда не удавалось удержаться в каких-либо рамках. В пору моего увлечения
жанром "меча и магии" я не смог сделать "фэнтези" из "Последней чаши
гнева". Странный этот роман, полуироничный, полупылкий, с его неожиданной
концовкой, которой я сам от себя не ожидал, что, кстати, роднит его с еще
одним моим детищем, лоскутными, многоэтажными "Кланами Вселенной", - есть,
в общем-то, типичный пример моего кропания - мучительно-вынашиваемого и
всегда заканчивающегося разочарованием. Вместо fantasy - привычное
заползание под корягу, вместо цельности - эклектичная, неновая, а часто
просто списанная философия. "Гермес" - и плод трехлетних послеобеденных
раздумий о природе божественности, и результат того, как без достаточного
опыта вино хорошего замысла превращается в уксус. Три источника и три
составные части "Гермеса" - "Я танцую", "Другой Апокалипсис" и особенно его
одногодок "Человек бредущий", причем дружность сюжета последнего с ходом
повествования в "Гермесе" бессознательно, а может, намеренно мною
декларируется.
Фантастика - это болото. Вода в нем зеленоватая и пахнет тиной, потому
что нет ничего зараженней и тупиковей человеческих надежд и попыток
предвидеть. Залезая в это болото все дальше, ты все больше запутываешься в
гибком тростнике заданностей и жанровых обязательств, ибо фантастика - это
самый консервативный жанр во всей литературе. Звездолеты, бластеры, демоны
и роботы обступают тебя со всех сторон, словно рэкетиры, требующие своей
доли. Редко кому удавалось отыскать тут полуосвещенный новый путь, ибо
всякий идет здесь проторенной и накатанной дорожкой, замощенной еще Верном,
Уэллсом, Азимовым и Брэдбери, а после - еще сотней добрых и плодовитых
писак, расхватавших все сюжеты, плохие и хорошие, а тебе оставивших только