"Зоя Воскресенская. Девочка в бурном море. Часть 2. Домой!" - читать интересную книгу автора

запыхавшись, останавливалась возле цветущего кустарника и, уткнув лицо в
белые душистые гроздья, наслаждалась ароматом. В одном месте наткнулась на
огромную воронку, успевшую зарасти травой и крапивой. На склоне воронки,
обращенной к югу, цвели лютики, отряхивали свои седые головы одуванчики, и,
как два обелиска, судорожно вцепились в землю крепкими жилистыми корнями
изуродованные бомбой дуб и тополь. У тополя сохранился только один боковой
сук, который зеленым крылом распростерся над воронкой; у подножия дуба
вытягивались тоненькие молодые побеги.
Парк был огромный, без традиционных круглых клумб, без расчищенных
дорожек и подстриженного кустарника, просто лес в самом центре города, с
прудами, просторными лужайками, где могут отдыхать и гулять тысячи
лондонцев.
Невдалеке мальчишки играли в футбол на зеленом поле. Играли по всем
правилам, в трусах, в разноцветных майках, только на ногах были не бутсы, а
старые башмаки, сандалии и матерчатые туфли. Здесь было больше зрителей, чем
слушателей у трибун - детвора и взрослые, - и все они по-настоящему "болели"
за свою команду и дружно кричали, когда у ворот создавалась опасная
ситуация. "Аутсайд! - раздались возгласы, и выбитый с поля мяч, описав дугу,
скатился на дно воронки. Антошка, цепляясь за кочки, стала спускаться в
глубокую яму, но ее опередили мальчуганы-болельщики, и на дне воронки тоже
завязалась борьба - кому достанется честь выбросить мяч в игру.
У Елизаветы Карповны защемило сердце. Так, может быть, было и в тот
день, когда на этом месте взорвалась бомба...
Взобраться бы вон на ту дощатую трибуну, собрать вокруг нее гнев и
любовь матерей всего мира, соединить руки всех женщин и покончить с
фашизмом, покончить с войной. Матери дают жизнь, матери должны уметь
защищать ее!
Елизавета Карповна почти никогда не выступала на трибуне. Даже в
комсомольские годы. "Пчелкой" звали ее ребята. Она охотно вызывалась мыть
полы и окна в комсомольском клубе, штопать рубашки мальчишкам из
рабфаковского общежития, работать в школе по ликвидации неграмотности, но
только не выступать с речами. Одной из первых записалась в парашютный кружок
Осоавиахима и первой выскользнула из самолета. До сих пор помнит это
счастливое ощущение, когда, очнувшись от рывка, вдруг почувствовала, что ее
крепко держит белый купол, сквозь который просвечивает солнце. И вот тогда
она произнесла свою первую речь, высоко над землей, не стесняясь, зная, что
никто не услышит ее речь о счастье, о молодости. Вторую речь, уже на
трибуне, она произнесла в 1927 году, когда бастовали английские углекопы и
докеры и газеты писали о бедственном положении семей бастующих. "Мы должны
помочь женщинам и детям английских углекопов. Мы не можем стоять в
стороне", - только эти две фразы и произнесла она с трибуны, а ребята из
ячейки аплодировали и восторженно кричали: "Браво, Пчелка!" Она положила на
стол президиума три потертых червонца - всю свою рабфаковскую стипендию. И
все ребята, один за другим, подходили к столу и выкладывали свои стипендии.
И позже, во время испанских событий, заработок первого дня каждого
месяца советские люди вкладывали в копилку помощи испанской революции.
Женщины вынимали из ушей серьги и посылали их в фонд помощи испанцам. И
юноши и девушки осаждали райкомы комсомола, военкоматы, требовали послать их
в интернациональную бригаду. Тогда каждый второй комсомолец изучал испанский
язык, чтобы лучше понять душу испанского народа, тогда "Дон Кихот"