"Никита Воронов, Дмитрий Петров. Огненный лис " - читать интересную книгу автора

- О, могущественный хан, - собеседник прижал ладонь к сердцу и
подбородком коснулся груди:
- Миролюбие твое под стать только мудрости и отваге!
Император Византии знал, кого послать в стан кочевников. Болгарский
князь Петр был молод, храбр, знаком с обычаями степняков и к тому же вполне
свободно говорил на их языке. Цимисхию болгарин служил недавно, однако уже
не раз успел доказать ему свою преданность...
Печенег отхлебнул немного пахучего пойла, довольно срыгнул и передал
окованную серебром чашу гостю. Тот в свою очередь пригубил кумыс и
продолжил:
- Богам нет большей услады от царей земных, чем покой и благополучие
народов... Вот и повелитель Византии, император Иоанн Цимисхий, почитая волю
Господа нашего, смирил гордыню. Он легко мог разбить князя русов, но
великодушно отпустил его...
Посол посмотрел прямо в глаза кочевнику:
- С богатой данью отпустил! И с договором о вечном мире.
Куря легко выдержал взгляд собеседника - только чуть побелели щеки,
покрытые загаром и грязью, да пальцы сильнее обычного стиснули рукоять
притаившейся под халатом сабли.
Хан не любил греков. Он с огромной радостью вырезал бы, хоть завтра,
парочку приграничных греческих городов и в придачу зажарил на медленном огне
кого-нибудь из константинопольских протоиереев, но...
Дело в том, что дикое войско печенегов, совершая частые и кровавые
набеги на соседей, ослабло и крайне нуждалось в отдыхе. Мир с Византией был
бы теперь как нельзя кстати! Однако, заключая его, хан рассчитывал сохранить
это в тайне от соседей-русичей и пуще всего - от князя киевского Святослава.
Киевляне, черниговцы и даже далекие новгородцы то и дело, отвлекаясь от
внутренних междоусобиц, вторгались в пределы Византийской империи, опустошая
ее окресности и уводя в рабство тысячи пленников. При этом обратный путь их
дружин после набегов лежал через печенежскую землю и хитрый Куря, как
союзник русичей, исправно получал свою долю добычи.
Таким образом, печенеги рассчитывали, не проливая ни капли своей крови,
еще какое-то время наживаться на военном противоборстве Цимисхия и
Святослава. Теперь же князь киевский заключил с императором договор, что
означало для Кури прямые убытки!
Но не только. В свободное, так сказать, от грабительских набегов на
Византию время, соседи-русичи имели обыкновение опробывать свое воинское
искусство на печенегах. То есть, внезапная дружба Киева и Константинополя
для степняков была чревата большими бедами.
... И сейчас, когда Куря слушал воцарившуюся в ханском шатре
напряженную тишину, душа его наполнялась ненавистью. Изуродованный шрамами
кулак вновь до хруста в суставах сжал потную рукоять кривой сабли:
- Святослав...
Даже при тусклом свечении наполненных бараньим жиром плошек, посол
приметил недобрый отблеск в глазах кочевника, но все же отважился
переспросить:
- О чем печалится могущественный повелитель печенегов?
- Предатель...
Оба понимали, что хан имеет в виду вовсе не сидящего сейчас перед ним
человека, но князь Петр все же зябко передернул плечами: