"Арсений Васильевич Ворожейкин. Солдаты неба " - читать интересную книгу автора

Под крыльями - монгольская земля! Японцы уже не могли нас достать:
запас высоты, необходимой для разгона скорости, ими потерян.
Холин шел рядом, плотно ко мне пристроившись. Я заметил на его лице
довольную улыбку. Я тоже улыбнулся товарищу. Мне вдруг стало до чертиков
весело и легко. Я обернулся и помахал рукой безнадежно отставшим японцам:
"До скорой встречи!" И в тот же момент какая-то страшная сила, будто не
позволяя мне расстаться с врагом, вцепилась в левое крыло - самолет мой
разом завалился набок и пошел к земле, зарываясь носом и теряя скорость.
Я не мог понять, что случилось. Усилий правой руки не хватило, чтобы
вытянуть машину. Дал до отказа правую ногу, но положение не менялось. Земля
приближалась. Я убрал газ и обеими руками со всей силой хватил ручку на
себя, двинув вперед правую ногу. Самолет нехотя приподнял нос и застыл - без
скорости, готовый рухнуть на землю. Вот машина задрожала, затряслась. Я
пустил сектор газа вперед, на всю железку, давая мотору полную мощность. Это
предотвратило катастрофу. На малой скорости, поддерживаемый правой ногой и
ручкой, самолет пошел по прямой.
Я взглянул влево, на крыло, - там зияла брешь. Пули разрезали крепление
пушки, щиток, и часть покрытия сейчас, не выдержав скорости, сорвалась,
обтекаемость самолета резко нарушилась.
Положение мое было беспомощным, и я с опаской, сознавая, что каждую
секунду могу снова стать объектом нападения, оглянулся назад. Там, отвлекая
противника, связав его боем, один против семи дрался Холин. Зачем продолжать
полет? Я должен немедленно сесть, тем самым развяжу Холину руки! Японцы
шарахались в стороны, боясь, что он ударит их своим самолетом, но клещи, в
которых оказался товарищ, становились все неумолимее и жестче. Видеть такую
трагедию и чувствовать свою беспомощность - нет участи более тяжелой. У меня
невольно вырвался крик, похожий на заклятие: "Уходи!"
Шасси были выпущены, я шел на посадку прямо перед собой. Вдруг в
поведении японцев произошла крутая перемена: бросив Холина, они развернулись
в Маньчжурию. Все объяснилось просто: сверху на самолеты противника шла
тройка И-16.
Я был спасен, но Павла Александровича Холина враг успел зажечь. Он
вместе с горящей машиной упал на монгольскую землю.
Солнце палило нещадно. Было душно. От этой духоты, вся природа словно
застыла. В цветущей степи ни одна травинка не шелохнется. И только техники и
механики были в движении: они готовили самолеты к очередному вылету.
Я только что доложил в полк о вылете и пошел к своему истребителю, как
раздался громкий голос:
- Комиссар, ты что, оглох? - Перед палаткой КП гарцевал на взмыленном
коне Гугашин. Он прискакал с вынужденной посадки и, бросив поводья,
спрыгнул: - Вот тебе подарок от монгольских всадников и от меня. Ты, бывший
кавалерист, будешь, как Буденный, по утрам делать зарядку.
Командир говорил громко, пытался даже шутить, но было заметно, что
чувствует он себя неловко - верный признак того, что власть, которой человек
наделен, не соответствует больше его возможностям. Он поспешно скрылся в
палатке. Я передал коня наблюдателю и тоже пошел на КП. Гугашин лежал на
своей земляной кровати. Не поворачивая в мою сторону головы, отрывисто
спросил:
- Где еще двое?
Я объяснил, что один летчик сел в степи без горючего. К нему уже уехала