"Арсений Васильевич Ворожейкин. Солдаты неба " - читать интересную книгу автора

- Волнуюсь, товарищ комиссар, - вдруг сказал он, трогая свой маленький
выскобленный подбородок, и быстро, нетерпеливым взглядом окинул рассветное
небо.
- А по-моему, все волнуются.
- Кого что волнует, товарищ комиссар. Грицевец, например, вчера, когда
за майором садился... Ох, немало, наверно, пережил, как вы считаете?
- Еще бы!
- А некоторые больше переживают, когда о своей несчастной судьбе
думают. Разница! Но меня сейчас тоже только бой волнует. Чтобы врезать,
значит, как следует.
- Один поступок на войне может сделать человека героем, - заметил я.
- И трусом! - горячо подхватил Холин. - Вот я, например. У меня было на
жене свет клином сошелся, всякий интерес к жизни пропал, а это разве не та
же трусость? - Он помолчал и с чувством добавил: - А теперь, после того, что
сделал Сергей Грицевец, я готов один против всей Японии идти.
Примеры геройства тем и возвышают людей, что проясняют их мысли.
Смутная голова может увлечь на слепой порыв, но твердое мужество и отвага,
как черта характера, требуют здравого, убежденного рассудка.
Пока я шел по росистой траве к самолету, ноги промокли, в хромовых
сапогах хлюпало. Я переменил носки, набросил парашют и забрался в кабину.
Небо светлело, на востоке все рельефнее вырисовывались очертания
Большого Хингана. Воздух был прозрачен, и казалось, что горы совсем рядом -
рукой подать. Видно, в эти часы природа имеет какое-то оптическое свойство
все увеличивать и приближать.
Степь, еще несколько минут назад скрытая от глаза, начинала сереть.
Пробудились и завели свои песни птицы. Восток быстро розовел, яркие краски
на нем сгустились, потом брызнул золотистый огонь: взошло солнце. Прозрачный
воздух усиливал голубизну ничем не затуманенного неба, только горизонт
затянула слабая дымка, прикрывшая собой Большой Хинган.
Все предвещало безоблачной и знойный день.
Вскоре меховой жилет стал уже лишним, а свет, распространившись по
степи, переключил мое внимание на то, что является предметом постоянных
забот человека, несущего дежурство в кабине истребителя. Солнце интересовало
меня сейчас только как светило, облегчающее в полете ориентировку, как
важный фактор, который может и помешать и помочь в бою. Ветерок, шевеливший
флаг над командным пунктом, не что иное, как сила, о которой нельзя забывать
на взлете и при посадке. А раскиданные широким полукругом самолеты меньше
всего воспринимались как живописная подробность степного пейзажа.
Самым ближним моим соседом по стоянке был командир. Под крылом его
самолета находился телефонный аппарат, роль дозорных и наблюдателей за
воздухом выполняли техники. Я видел, как дремлет командир в кабине, склонив
голову. Чуткое забытье, нервный полусон проникли во многие кабины. Но вот
раздался чей-то вскрик, где-то звякнул металл, загудела полуторка - и головы
летчиков вскидываются, а руки тянутся к "лапкам" зажигания. Отмечая эту
готовность к мгновенному взлету, к отпору, я вспомнил случай из детства.
Это было в деревне. Рано утром Меня разбудила встревоженная мать:
коршун утащил цыпленка!
- Вчера одного, сегодня другого, - говорила мама голосом, дрожавшим от
обиды и возмущения. - Надо выследить разбойника, не то он может оставить нас
совсем без кур!